увидел огоньки. Потом показались первые дома. Добрел до клуба, стал стучать. Дверь мгновенно открыли.
– «Зина! Слава Богу! Вы здесь!»
Николай Николаевич потерял сознание и не слышал, как жена плакала, и повторяла:
– Коленька, слава Богу, живой, прости меня, дуру, слава Богу, ты живой.
Она говорила беспрестанно, раздевала мужа, осматривала ноги, руки, лицо. Делала все, что положено, как учил Николай. Обливала чистые тряпки горячей водой из чайника, чуть охлаждала их, теплыми прикладывала к ногам, рукам, лицу и легко, нежно растирала кожу. Когда он пришел в себя, напоила горячим чаем, укутала в нагретую у печки одежду. Рассказывала, что чуть буря утихла, Галка стала уговаривать поехать домой на грузовике с летчиками, но она напрочь отказалась, а те поехали.
Николай молчал, кивал головой, вздыхал, обнимал жену, говорил:
– Ну и напугала ты меня, дурёха.
На лавке, под тулупом клубного сторожа, посапывал Санька.
Николай Николаевич подошел к сыну, поправил сползшую шубу, подумал:
«Должно быть, и вправду в детстве Бог улыбнулся мне».
На следующий день, к вечеру, нашли замерзших, обглоданных волками двух летчиков и Галку.
Комар и фарфоровая кукла
Иван Федорович выключил свет. Лег спать. Только начал уходить в сон, зазудел комар. Иван Федорович отмахнул рукой. Тот затих. Но сон ушел.
«А сколько живут комары?» ― подумал Иван Федорович и решил, ― «должно быть недолго».
Поворочался и снова подумал: «Разбудил, сволочь. Говорят, что кровь пьют только комарихи».
Вздохнул и стал размышлять: «Как это люди в тундре живут? Там же этого комарья и мошки – тучи. Говорят, разведчикам выдают специальные майки из толстых веревок, чтобы комары своим жалом не дотянулись до тела.
На этом месте мысли закончились, Иван Федорович вздохнул, повернулся на другой бок. В голове, непонятно почему всплыла песня, которую давным-давно пели пацанами в подъезде.
«По тундре, по железной дороге
Где мчится курьерский Воркута ― Ленинград
Мы бежали – два друга, уходя от погони
Уходя от погони и криков солдат».
«Черт знает что», ― вздохнул Иван Федорович, ― «Какой-то мелкий комаришка, а весь сон перебил. Сколько же эти твари живут? Небось, не больше двух дней. Напьется крови, личинки отложит и всё, сдохнет. Говорят, что беглые зэки назад возвращались – не выдерживали гнуса.
Приходили полумертвыми, опухшими от укусов. Скрыться от этой нечисти некуда было. Хорошо, что мне не там служить довелось, а в горах, пустынях, да на Дальнем Востоке. Но у нас терпеть можно было».
Иван Федорович вздохнул и опять повернулся лицом к стене. У соседей было тихо. Даже на улице, на пустой дороге не выли своими бешеными драндулетами мотоциклисты.
– Перебил, зараза, весь сон перебил, – ворчал Иван Федорович, –
