убивца, чувствуя, как глаза наполняются живительной влагой.
– Так совсем убили или он живой? Говорите адрес и никуда не уходите с места преступления. Ваш звонок и местоположение зафиксированы…– чем или кем зафиксированы ее географическое положение и телефонный звонок, Алене Дмитриевне узнать не довелось. Чья-то рука вырвала из ее вспотевшей ладони трубку, нажала на кнопку отменяющей вызов и водворила телефон обратно ей карман.
Пострадавший, менее минуты тому назад пребывавший в предсмертном состоянии преспокойно восседал на пыльном асфальте и широко улыбался. Периодически он издавал странные гортанные звуки.
– Вы…вы живы…? – онемевшими губами произнесла Алена Дмитриевна, чувствуя, как внутри нее поднимается могучая волна праведного гнева. Она в тюрьму приготовилась идти и писать чистосердечное, а он сидит себе посередине сквера у Дома Культуры и нагло смеется неприятным каркающим смехом.
– Так с вами все хорошо, получается? – сердито гаркнула она и, встав на ноги, принялась яростно отряхиваться, яки собака после принятия водных процедур – Ничего смешного не вижу! Что ж сразу не сказали, что вы живы-здоровы?
– Извините, ради Бога, – кряхтя, незнакомец подтянул к себе сначала одну ногу, затем другую. Другая оказалась в гипсе по самое колено, – Не хотел вас пугать. Если не трудно, подайте, пожалуйста, мои костыли. Ага, спасибо, – повозившись по земле, он, кряхтя, встал, – О чем это я? А… простите меня великодушно, правда-правда, никоим образом не хотел вас пугать. Сам виноват. Впредь неповадно будет. Ну? – мужчина выжидающе уставился на Алену. Глаза чуть раскосые, улыбающиеся, нос идеально прямой, а губы… Губы, не в пример Кравцову, узкие, в ровную линейку. А что будет, если сейчас взять и поцеловать его в эти самые ровные губы? Убежит, стукнет костылем, станет звать на помощь? Алену бросило в жар. Да уж, подруга, совсем с катушек слетела. Незнакомого мужика целовать прямо у культурного «кулька» собралась. Ни стыда, ни совести.
– Начнем сначала, – оживился обладатель губ-мечты, – Так вы, девушка, с концерта или на концерт?
– С концерта, а вы?
– А у меня вечерний променад, так сказать. Не составите компанию?
– Как? На костылях? Один и ночью?
– У вас в городе запрещено гулять на костылях?
– Нет, а вы не местный?
– С недавних пор стал местным. Хорошо тут у вас. Тихо. Спокойно. Асфальт мягкий.
Алена расхохоталась. Чего с ней не бывало со времен пресловутого Кравцова.
– Давайте присядем на лавочку. Лавочки у нас тоже мягкие.
Они добрели до ближайшей скамейки и сели.
– Как зовут прекрасную ночную фею? – мужчина широко улыбнулся. Улыбка вышла настоящей, лучезарной. Такой не завлекают, а выказывают глубочайшую симпатию.
– Алена, – промурлыкала до сих пор серьезная и правильная Алена Дмитриевна, ловя себя на мысли, что ей страшно
