бинтов на кулаках. Но при этом сквозь его голую грудь прекрасно видны гобеленовая подушка и салфеточка на спинке кресла, которое он занимает.
– Что вам здесь нужно, Руби Дойл?
– На том погосте вообще никакой жизни.
Брайди раздумывает.
– Почему вы не покоитесь на католическом кладбище?
– Я покоюсь там, где друзья меня похоронили. – Он сникает. – Деньги они пропили.
– Да нет, они же вам вон какое надгробие поставили, – доброжелательно указывает Брайди.
– И то правда.
Брайди снова закуривает трубку, быстро делая несколько затяжек, и, прищурившись, сквозь дым смотрит на мертвеца.
– Я не люблю, когда меня преследуют призраки.
– Я вас не преследую. – Руби разводит своими забинтованными руками. – Просто подумал… ведь мы старые друзья…
– Вы шли за мной до самого дома и теперь вот материализовались. Я вам уже говорила: я вас не знаю.
Руби подается вперед, понижая голос:
– А что тот здоровый мужик в платье имел в виду, говоря про украденного ребенка? Что ее ждет?
– Не уходите от ответа. Кора не мужик, а женщина.
В лице привидения – изумление.
– Да, это не шутка.
Призрак все еще не верит.
– Вы ведь в стене прятались и прекрасно слышали все, что сказал доктор Харбин.
– Мутный тип.
– Спасибо, что спасли меня от него. – Брайди скривила рот в улыбке.
– Я по личному опыту знаю: если парень вскакивает и сует руку в карман, скорее всего, он вытащит из него какую-нибудь гадость, что причиняет боль.
– Я ценю вашу заботу, Руби.
Кивок в знак учтивости.
– Вы рассказывали… про ребенка.
– По словам доктора Харбина, как вы сами слышали, ребенок родился необычным. Кора намекала на то, что есть три причины, по которым необычных детей…
– Таких, как маленькая Кристабель Берик.
– Таких, как маленькая Кристабель Берик, похищают. С целью получения выкупа, для коллекции частного анатома или для цирка, где их показывают в качестве диковинок.
– А что такое частный анатом?
– Это вольный термин, Руби. Я употребляю его в отношении состоятельных людей, проявляющих нездоровый интерес к темным сторонам природных аномалий.
– В чем необычность этого ребенка?
– Как и вы, Руби, я могу только догадываться.
Руби на время умолкает, погружается в размышления, рассеянно поглаживая истрепанный шелк своей призрачной шляпы. Потом:
– Я ничем не занят, с вашего позволения, мог бы помочь вам в поисках ребенка.
– Я работаю одна.
– Неужели не сделаете исключения для старого приятеля, у которого куча свободного времени?
– Нет.
Руби показывает на картину, что висит над камином.
