однако это мало что мне даст, потому сказал после минутного раздумья:
– Через час в малом тронном зале.
– Сообщить, что примете?
– Да, – сказал я нетерпеливо. – Сообщи!
Он скрылся, эльфийка вздрогнула и отшатнулась, когда я повернулся к ней и посмотрел взглядом собственника.
– Ты чего? – пропищала она в ужасе. – Ты чего такой? Я с тобой не пойду!
– Вообще-то, ты должна сидеть рядом, – сказал я. – Народ должен привыкать видеть тебя возле олицетворения власти.
Она пискнула:
– Это ты так о себе?
– Да.
– Ничего себе олицетворение…
– Однако, – сказал я после паузы, – на этот раз освобождаю от этой приятной, я же вижу, и ах какой почетной повинности. Но потом заставлю отработать вдвое.
– Хорошо-хорошо, – согласилась она, – лучше потом. Когда привыкну. Если привыкну.
– Куда денешься, – сказал я.
Через час я неспешно отправился в указанный зал, за мной сразу же пошли двое из телохранителей и один монах, хотя другие монахи и так распределены по всем коридорам и залам, где я должен или могу проходить.
Лалаэль оставил в личных покоях герцога вовсе не потому, что пожалел, я уже начинаю гордиться безжалостностью, но речь может зайти о пленнице, а это будет перебор, когда и эльфийка, и Бабетта, а потом еще и Ротильда…
По дороге присоединились некоторые лорды, все стараются быть рядом с государем, когда тот принимает иностранных послов или вообще ведет приемы. Таким образом их запоминают, запоминают, что эти люди близки к тому, от кого зависит их судьба, а репутация в этом мире значит очень много.
У самых дверей зала увидел Ханкбека, беседующего с гигантом, похожим на огра в одежде человека: голова сидит прямо на плечах, шеи не видно, а шляпа совсем чудовищная…
Ханкбек умолк и поклонился, огр обернулся, я чуть не плюнул, узнав Шварцкопфа.
– Дорогой Армин, – сказал я в сердцах, – кто вас так обрядил?.. Местные модницы? Никого не слушайте, одевайтесь по своему выбору. А сейчас оба будьте при мне.
Шварцкопф виновато развел огромными и толстыми, как стволы деревьев, руками.
– Ваше высочество…
– Думаете, – сказал я едко, – все закончилось?
Шварцкопф ответил с тяжелым юмором:
– Ваше высочество, мы же видим, с кем пошли!
Перед нами поспешно распахивают двери и кланяются, кланяются, это уже местные, ламбертинцы постепенно возвращаются к своим обязанностям.
Я прошел к трону, уселся в царственной позе и напомнил себе, что отныне я уже принц, и вообще – победитель, потому я диктую, и какие бы важные и внушительные с виду люди ни появились, это они должны слушать меня, внимать мне и кланяться мне.
Хрурт и Динальд за моей спиной застыли, словно выкованные из металла фигуры, в руках церемониальные копья, но оба прекрасно владеют ими не хуже, чем боевыми,
