и кто, по-вашему, автор?
– А тот скес, который только что отсюда слинял.
– Да тут вроде бы и никого не было!
– Не темни! – вдруг перестал улыбаться Прыга. – И не туфтуй. Тебе это не личит.
Он подфутболил попавшую под носок сапога ракушку, потом заключил:
– Конебрицкий его кличут.
И поднялся было уходить.
– Ну так вы ничего мне не сказали, – остановил его Георгий.
– А о чем тут базарить, я бугор чистый, и вводить меня в закон не надо.
– А как это доказать? – неожиданно вырвалось у Георгия.
– Да так же, как это делает девка, чтобы убедить хевру, что целка.
– Не понял.
– А чего тут понимать? Кинь меня на четыре козанка, и сразу станет ясно, дающий я или оттаскивающий.
Если честно, до сего момента Георгию казалось, что он довольно хорошо знает воровской жаргон, или, как говорят блатыши, феню. Но Прыга говорил так непонятно, что становилось неловко прикидываться дурачком или лаптем.
– А еще потолковать с кем-либо из ваших можно? – спросил Георгий.
– А чего же? – Коська подщелкнул пальцем, и тут же из кустов вынырнул пацан, за поясом у которого был изящный – с резным надкопытьем – топорик.
– Свистани, – попросил его Прыга, – кого-нибудь.
И парнишка – одними губами – так заливисто затрелил, что у Георгия даже в ушах засвербело.
И уже через минуту сюда подходил широкий – хоть положи, хоть поставь – мужик с разлатыми, явно нажаренными черенком лопаты ладонями.
– Здравствуйте, – протянул он Георгию рукав своей куртки. И пояснил, почему так ручкается: – Лапы у меня грязные.
Георгий же представиться не успел, так как в этот самый момент заговорил Прыга.
– Чувак ботает, – кивнул он на Георгия, – что я – чернушник, что свои харчики собирать вас силю. А если кто хипишь поднимает, начинаю харить с утра до вечера.
Мужик мутновато моргал.
– И вместо валюты, – продолжил Коська, – трекает, что я вам вафлю в грызло мастырю.
– Да он что, оглоблей зачат был? У нас, считай, коммунистическая бригада, один за всех и все за одного. Тут сачков и дурачков нету.
– Ну а почему бригадир с вами не работает? – спросил Георгий.
– Кто это сказал? Он по мыслительной у нас части. А мы – по вкалывательной. Тут, брат, шармак не прорежет. Как потопаешь, так и…
– А сколько вы в прошлом месяце получили? – задал, как показалось Прялину, он самый каверзный вопрос.
– А это производственная тайна. Я же не знаю, кто ты и откуда. Вдруг бандюга какой-нибудь, грабанешь и ох не скажешь, а у меня жена и дети ждут не дождутся, когда я с деньжатами домой возвернусь.
Мужик подсплюнул, видимо, от попавшего ему в рот комара, опростался и заключил:
– Так что у нас все лучше, чем где-либо вместе взятое.
Когда мужик ушел, Коська
