снова варить, коли есть с чего.
Из чистого арбузного сока получается самый лучший светлый мед, особенно если в медном котле варили. Он, как говорят, для блинов. Золотистый поджаристый блин, золотистый нардек. Когда помажут, блин словно засияет.
А когда варят нардек из арбузной мякоти вместе с семечками, то получается мед темный. Тоже варят весь день. Мякушка скоро всплывает вверх, ее черпаком снимают, отжимают через решето.
Этот мед считается вроде похуже, но он также сладок, едов. Зимой поставит хозяйка на стол черепушку с нардеком. Пышками, кусками хлеба в него макают. Досуха вытрут.
С нардеком пекут каныши, простые и слоеные лепешки с поднятыми защипкою краями. В них, словно в блюдце, льют нардек и ставят на легкий жар в русскую печь. Нардек пропитает пышки и сверху запечется коричневой сладкой корочкой.
Пекут на нардеке пряники-медовики, калабушки – медовые булочки, круглые бабошки, а то и просто – нардечный хлеб. Он коричневый, сладкий, вроде старинного русского ситника, лишь слаще. Даже простые кулага ли, саламата – блюдо несытной поры: заваренная голым кипятком мука, в печи постоявшая, даже она станет такой желанной, когда в середке сделает мать ямочку и нальет пахучего арбузного меда. Сразу глаза загораются и ложки стучат.
А медовые семечки? Целый день они кипели в арбузной сладости, пропитались ею. Потом их промоют, просушат. Сладкие и пахучие. Одно слово – медовые. Но все это в прошлом. Нашем, родном, но таком далеком, что помнят его уже немногие. И если сегодня, вспоминая, прошелся я по соседским дворам, старых людей выспрашивая, то было еще кому рассказать. И кое-где в чуланах, на подловке, пылятся нардечные кувшины да горшки. А вот котлов уже нет.
Нынче память об арбузном меде еще жива. А завтра, может, и спросить будет некого.
Но арбуз еще жив. А значит, живет надежда, что когда-нибудь в Калаче ли, в Волгограде, а может, и в стольной Москве угостят нас не только пиццей да гамбургером, но мягкими казачьими пышками с нардеком да пряниками на арбузном меду, канышами. А с собою, в запас, увезем глиняный обливной кувшин ли, горшочек с золотистым арбузным медом, чтобы в зимнюю пору открыть его и почуять дух арбузный, вспомнить лето, жаркую донскую степь, бахчи в зелени кружевных плетей и тяжелые рябые арбузы, всклень налитые сладостью.
За шиповником
Нынешней осенью, в конце сентября, подъехали мы с товарищем на берег Дона, к Черкасовскому заливу. Товарищу моему, жителю городскому, захотелось ушицы. Вот и приехали на поклон к рыбакам.
Пора была вечерняя. Солнце опускалось к холмам Задонья. Низко шли сизые тучи.
Я вышел из машины. Поселок лежал позади. Ничто не мешало взгляду. Синела передо мной просторная донская вода, холмистое Задонье открывалось на многие километры. Солнце проглянуло, и засияло на той стороне желтое непаханое жнивье, рыжие дубки да вязы – осень гуляла в Задонье.
И я вдруг вспомнил, что не собирал еще нынче шиповник. Все суета да заботы…
