драться надо!.. Не посмеют стрелять!.. – Отец Тараса с такой твердостью и жаром оборвал трусливого детину, что несколько мужиков, которые уже бросились за Бояринцевым, вдруг остановились.
Тарас с удивлением взглянул на отца. Как же он изменился! На рябом лице вздрагивали желваки, голос властно гудел. «Вот какой у меня батя, солдат не боится», – с гордостью подумал Тарас.
Плотно сбившаяся толпа, настороженная и притихшая, угрюмо ожидала солдат. Серые колонны шли быстро, почти бежали. Штыки винтовок мерно качались над головами. Но, как показалось Тарасу, солдаты совсем не были страшны. С правой стороны колонны мелкой иноходью припрыгивал тонкий, перетянутый желтыми ремнями офицер.
Когда солдаты почти вплотную подошли к толпе, офицер громко, врастяжку рявкнул:
– Ра-асходи-ись!..
Офицер так широко раскрывал рот, что Тарасу стало смешно, в его голове мелькнуло: «Сам вроде скворец, а каркает, как ворона». Он заметил, что на пятерне офицера, сжимавшей револьвер, сверкал на солнце перстень. Офицер подозрительно дрожал, словно его била лихорадка.
Толпа вновь всколыхнулась, но в этот момент отец Тараса вышел вперед и, щуря глаза, хладнокровно спросил:
– А куда прикажете, ваше благородие, идти? Ежели по домам, то согласны, а ежели на войну, что ж вы-то туда не идете? А мы там чего не видали?
Офицер побагровел, стал орать еще громче:
– Ра-азойди-ись!.. За такие слова!.. Стрелять будем!.. За-аря-жа-ай!..
Как от вихря взметнулась толпа.
– Пугают… Не посмеют! – раздались уверенные голоса. Зловеще защелкали стальные затворы. Отец Тараса продолжал стоять впереди. Растерянный вид солдат еще больше придавал уверенности, что стрелять они не решатся. Из толпы отделились несколько человек и подошли к отцу. И все они вразнобой выкрикивали, глядя на солдат:
– Убивайте своих братов!..
– Что здесь помирать, что на войне…
– Стреляйте!..
Сжимая в кармане рукоятку револьвера и глядя на офицера, Тарас решил: «Пусть только попробует, первого уложу…»
Точно боясь упустить момент, офицер, изогнувшись, взвизгнул:
– Рота-а!.. Пли!..
В толпе кто-то вскрикнул и заголосил. Но не раздалось ни одного выстрела. Солдаты опустили винтовки к земле. Смущенные, они топтались на месте, нагнув головы… Офицер завертелся, словно ошпаренный. Размахивая револьвером, грозил солдатам:
– Я вам покажу, сволочи… Изменники!.. Назад, шаго-о-м… а-арш!..
Солдаты вразнобой, расстроенными колоннами двинулись обратно и скрылись за углом.
Доставшаяся победа опьянила людей радостью. Толпа, стиснутая на улице высокими домами, забурлила, как могучий водоворот. Гул голосов, то вспыхивая, то затихая, отзывался далеко в улицах. Еще больше появилось ораторов. Выше летели картузы, уверенней неслись крики.
– По до-ма-ам!.. Отвоевали!..
– Не пойдем!..
– Надо брать тюрьму!.. Выпустить политических!..
Из
