Быть может свидание? Какой-нибудь молодой кутила, который из жажды разнообразия выбрал вдруг в качестве ложа большие скалы, отполированные волнами?
Деметриос хотел удостовериться в этом. Но молодая женщина уже возвращалась той же спокойной мягкой походкой, лицо её было освещено медленным лунным светом и концом веера она смахивала пыль с перил.
V. Зеркало, гребень и ожерелье
В ней была какая то особенная красота. Ея волосы походили на две массы золота, но их было слишком много, и они заполняли низкий лоб двумя глубокими волнами, отягченными тенью, затопляли уши, и свертывались на затылке семью поворотами. Нос был изящный, с выразительными ноздрями, дрожавшими по временам над толстыми накрашенными губами с закруглёнными и подвижными углами. Гибкая линия тела волнообразно изгибалась при каждом движении и оживлялась колыханием свободных грудей или поворотами прекрасных бедер, над которыми склонялась её талия.
Когда она была уже не далее, как в десяти шагах от молодого человека, она повернула взгляд на него. Это были необыкновенные глаза, – голубые, но вместе с тем тёмные и блестящие, влажные, томные, полные слез и огня, почти закрытые под тяжестью век и ресниц. Их взгляд был словно пение сирен. Кто попадал в их свет, тот был непреодолимо пленён. Она это хорошо знала, и умело пользовалась производимым ими впечатлением. Но ещё более она рассчитывала на деланную пренебрежительность к тому, которого не могла искренне тронуть такая искренняя любовь.
Мореплаватели, объездившие Красное море и доходившие до Ганга, рассказывают, что они видели под водою магнитные скалы. Когда корабли проходят возле них, гвозди и железные части вырываются и навсегда пристают к подводной глыбе. И то, что было прежде быстрым кораблем, жилищем людей, живым существом, становится только кучею плавающих досок, рассеянных ветром и швыряемых волнами. Так и Деметриос внутренне погибал пред этими большими притягивающими к себе глазами, и вся его сила покидала его.
Она опустила глаза и прошла возле него.
Он готов был вскрикнуть от нетерпения. Его кулаки сжались: он боялся, что ему не удастся принять спокойный вид, чтобы заговорить с нею. Однако он обратился к ней с обычными словами:
– Приветствую тебя, – сказал он.
– И я тебя, – ответила прохожая.
Деметриос продолжал:
– Куда ты так торопишься?
– Я иду домой.
– Одна?
– Одна.
– Приветствую тебя, – сказал он. – И я тебя, – ответила прохожая
И она сделала движение, чтобы продолжать прогулку.
Тогда Деметриосу пришло в голову, что он, может быть, ошибся, приняв ее за куртизанку. С некоторых пор жены судей и чиновников стали одеваться и накрашиваться, как публичные женщины. Должно быть, это была какая-нибудь почтенная особа и он уже без всякой иронии спросил наконец:
– К своему мужу?
Она
