серьёзный вид.
– Так точно…
– А то не ясно…
– Понятно… – забубнили в строю.
– Смотрите, могу завернуть партию в часть! – для полной доходчивости приврал прапорщик. – На Новый год уволитесь…
– Не надо…
– Вот вам делать нечего…
– Голиков, сидел бы уже, чего прыгать!
– Так земляка увидел…
– Ну и что? Дома б встретились…
– Так одноклассники…
– А-а-а, это и вправду интересно. И другой бы прыгнул! – разбирая случившееся происшествие, заволновался строй.
– Моё дело предупредить! – с напускной строгостью выдохнул Кутяк.
Все всё поняли.
– А сейчас стоим у вагона, нервно курим. Кто хочет, тот пусть садится на свои места. Отправка… – прапорщик, слегка улыбнувшись, взглянул на наручные часы, – должна быть через полчаса. Никто никуда без разрешения ни шагу! – Договорив, он ещё раз глянул на часы и пошёл в направлении вокзала.
Чего уж тут не понять? Домой! Каждый хочет домой!
Крупная железнодорожная развязка в Веймаре жила энергичной, насыщенной жизнью. Уходили и приходили поезда, салютуя короткими, а иногда длинными гудками. Там и здесь сновали военные разных национальностей, разных родов войск. Одни нарядные, с чемоданами в руках; другие обезличенные одинаковой, мятой, иногда совсем не по размеру подобранной военной формой, с тёмно-зелёными вещмешками на плечах. Одни – домой, другие – на службу. Слышались сердитые выкрики офицеров, командующих подходившими и уходившими строями. Из висевшего на высокой мачте репродуктора часто раздавались громкие команды диспетчеров на русском и немецком. Нёсся гул приезжающих и отъезжающих крытых тентами военных машин. Во всей этой несусветной суете, ни на секунду не прекращающемся размеренном движении поездов, машин, людей чувствовалась близость большого пересыльного пункта, ощущалась грозная, непоколебимая мощь стоявшего за всем этим государства – СССР.
Санька с ребятами топтались у вагона. Покурили один раз. Время шло. Покурили ещё. Откуда-то из толпы вынырнул прапорщик Кутяк. На лице играла всё та же невозмутимая, лёгкая, присущая только ему улыбочка.
– Всё, пацаны, грузимся! Через пять минут отъезжаем!
В истоптанный, уже таявший от наплывшего густого тумана снег полетели окурки. Солдаты заспешили в вагон. Не дай боже отстать!
Едва расположились по купе и боковушкам, как по всему «телу» длинного состава будто ударили большой дубовой палкой. Щёлкнули, лязгнули тормозные башмаки. Состав медленно покатил вперёд, вперёд, вперёд… Поплыли за окошком, удаляясь, а потом и вовсе растворяясь вдали, здания, предметы, люди.
«Прощай, Веймар! – радостно подумал Санька, разглядывая и определяя, насколько быстро набирает скорость поезд. – Прощай! Хоть и бывшая ты столица, и красив собою, но моё Светлое лучше, намного лучше. Нет и никогда
