оставались ещё отголоски прошлого – старые добрые тепловозы. Они использовались в основном для буксировки грузовых составов и частенько для нужд ограниченного контингента ГСВГ. Такие поезда, то ли из-за того, что им приходилось пропускать вперёд быстрые электровозы, то ли ещё по какой-то неизвестной солдатам СА причине, двигались по территории ГДР очень медленно. Среди военных, у которых всегда не хватало времени, они имели дурную славу и однажды раз и навсегда прозвались «вертушками». Ехать на «вертушке» было истинной мукой.
Вскоре всю её безысходность ощутили на себе Санька и его товарищи. Конечно, они ездили на «вертушках» и раньше. Но тогда никакой муки не ощущалось. Например, когда два года назад их везли по Германии от гарнизона к гарнизону, от пересылки к пересылке. Ну какая же в том мука? Всё равно впереди неизвестность. Лопатой не кидать, перед глазами новая, совсем невиданная, красивая страна, центр Европы! Так что сиди смирно и смотри себе за окошко. Куда-нибудь да привезут.
Или, например, когда они несколько раз за службу ездили на учения. Погрузили технику на платформы, сами по вагонам-теплушкам. Стоит посреди такого вагона печка-буржуйка, присматривает за ней наряд из двух солдатиков, которые меняются каждые два часа. Остальные воины по нарам. В вагоне тепло, уютно, стоит мешок сухарей и очень-очень много банок сухого пайка. Фляга воды у печки – это потенциальный чай. Очнулся ото сна, спустился с нар, разогрел на плите буржуйки банку тушёнки – съел; а после вскипятил чайку – выпил. И опять на нары! Служба идёт. Пусть этот поезд везёт хоть несколько витков вокруг Земли. Ну какая же это мука? Сказка!
Иное дело ехать на «вертушке» домой. Когда служба уже позади и от него, долгожданного дома, отделяет только одно – расстояние, тут каждая остановка не то что мука, а нож острый в сердце. А случись подольше заминка, так вовсе кровь в жилах закипает от нетерпения и злости. Не хочется ни есть, ни пить, ни разговаривать; даже смотреть за окно не хочется. Мука! Адская мука! И только одно желание: скорее бы тронуться с места. Лишь бы как-нибудь, пусть еле-еле, потихоньку, но двигаться вперёд, сокращая и сокращая расстояние – последнюю отделяющую от дома преграду.
Закончив начатые ещё на перроне обсуждения прощания с батареями, ротами, взводами, Санька и его спутники будто впали в транс. Они вдруг резко ощутили, насколько медленно движется состав. За последние недели, дни тягостных ожиданий растратив последние эмоции, ребята сидели теперь молча. Слов больше не осталось. И только однажды, когда за окном стали угадываться первые признаки рассвета, станичник Славик бесстрастно произнёс:
– Едем как на быках.
– А ты на них ездил? – явно сдерживаясь, чтобы не нагрубить, сквозь накатывавшую пелену дрёмы сурово спросил Игорь.
– Бабка всегда так говорит, – нехотя пробасил Славик.
Никто из ребят разговора не поддержал. Кто-то из них дремал, кто-то просто делал вид, что дремлет. В душах и мыслях воцарилась невероятная
