тем более никто не остановил бы, – Иоганн чистил свой Heckler & Koch, – у меня европейская внешность. Саламе хочет отправить в деревню арабов и это случится завтра, – на стене кухни висел официальный план олимпийского парка. Одну из улиц обвели красным фломастером.
– Коноллиштрассе, – понял Иоганн, – она рядом с воротами, ведущими в деревню. Неужели там живут израильтяне? – Брунс очнулся от веселого голоса Адольфа.
– Нам повезло, что организация Олимпиады, – Ритберг пощелкал пальцами, – беспорядочна. В добровольцы брали любого, достаточно было прийти и записаться.
Кроме двоих парней из левых кругов, в Олимпийской деревне работало и двое фидаинов, как себя называли палестинцы, из «Черного сентября» Саламе. Красный Принц выбрал арабов, хорошо говоривших по-английски.
– Брунса он туда не послал и правильно сделал, – Адольф раскурил сигарету, – шейх ему не доверяет, – Ритберг считал покойного Штрайбля откровенным дураком. Адольф не сожалел об убийстве друга юности.
– Штрайбль попался на удочку Брунса, – Иоганн мог оказаться агентом БНД, западногерманской разведки, – его внедрили в левые круги, чтобы следить за нами, – с документами Брунса все было в порядке, однако Адольф не сомневался в способности БНД нарисовать агентам какие угодно бумаги.
– БНД или BfV, местной контрразведки, – объяснил он Саламе, – скорее всего, Брунс работает на оба ведомства, – шейх задумался.
– Я не хочу его сейчас убивать, но и брать его на акцию опасно. Однако он минировал лимузин Штрайбля и не предотвратил взрыв, – Саламе помолчал, – будь он агентом, он нашел бы способ связаться с кураторами, – Адольф отмахнулся:
– Немецкая разведка посчитала Штрайблей косвенным ущербом. Для них важнее поймать вас, то есть нас, – он обвел рукой кухню, – что можно сделать, только притворившись занятыми расследованием взрыва. Хорошо, что сюда приехал Краузе, – добавил Адольф, – с ним свяжутся и объяснят, как себя надо вести…
Сегодня газеты напечатали проникновенный некролог Штрайблям. Под статьей подписался даже ненавидимый консервативными баварцами левый канцлер Брандт. Похоронная месса и погребение должны были состояться после Олимпиады.
– Краузе знает свое место, – подытожил Адольф, – а что касается Брунса, то завтрашняя ночь покажет, что к чему, – Брунс загнал патрон в ствол пистолета-автомата, Адольф невольно вздрогнул. Прозрачные глаза Альбатроса, как его называли арабы, были спокойны.
– У него очень знакомое лицо, – Адольф понятия не имел, где сейчас обретался его старший брат по матери, – но это только совпадение, – Брунс невозмутимо отозвался:
– Именно так, мой господин, но я надеюсь на расположение ко мне шейха Али Хассана, – Адольф подмигнул ему:
– Завтра ночью ты сможешь доказать свою верность не словом, а делом, Брунс.
Сидя на подоконнике эркера, Фридрих Краузе рассматривал
