вздохнул:
– Он ушел вместе со мной. Он спасет заложников, можно не сомневаться, – Брунс неслышно шепнул Хайди:
– Как он спас тебя и меня, любовь моя. Не плачь, – он вытер слезы со смуглых щек, – не плачь, пожалуйста, все позади, – пежо скрылся в золотом сиянии рассвета.
Потрескавшийся телефон красовался на пластиковом столе, испещренном кругами от бесчисленных чашек кофе. В ободранной комнатке слоями плавал сизоватый табачный дым. Служба безопасности олимпийской деревни располагалась в унылой пристройке, торчавшей на задворках главной арены.
– Здесь хороший обзор, – заметил Вальтер Трегер, глава деревни, – что вам на руку, – он замялся. Полковник Кардозо сухо сказал:
– Можете называть меня Иосифом. Обзор отличный, – он подошел к окну, – но нам надо переместиться на Конноллиштрассе…
Иосиф давно бы вернулся к дому тридцать один, однако он провел утро за телефонными переговорами с Израилем. Его начальник, генерал Цви Замир, сейчас подлетал к Мюнхену.
– Голда сказала, что мы не пойдем на уступки, – через час после доклада премьер-министру Иосиф услышал ее голос по радио, – если мы не освободим заложников, то ни один израильтянин, где бы он ни находился, больше никогда не почувствует себя в безопасности, – Иосиф не скрыл от начальства и премьер-министра своего пребывания в доме тридцать один.
Его никто ни в чем не обвинял.
– Ты выполнил свой долг, Фельдшер, – Голда тяжело закашлялась, – останься ты в квартире, мы бы сейчас не разговаривали, но я понимаю, как тебе тяжело…
Иосиф только сказал, что он застрелил палестинца. О Брунсе он, разумеется, не упоминал, объяснив, что видел одного террориста.
На забетонированной площадке рядом с пристройкой скопились журналисты. С восьми утра олимпийскую деревню осаждали, как думал о них Иосиф, папарацци. Парни с мощными объективами повисли на ограде рядом с домом на Коноллиштрассе.
Пока террористы не предъявляли никаких требований. Окна квартир оставались закрытыми. Полиция оцепила здание, не подпуская журналистов ближе.
В шесть утра в пристройке раздался телефонный звонок. Иосиф узнал голос комиссара Хассельмана.
– Полиция сообщает о стрельбе в Грюнвальде, – полковник Кардозо заставил себя слушать спокойно, – скорее всего, это уголовщина, – Хассельман кашлянул, – хотя пригород богатый. Если произошло ограбление, вряд ли оно связано с захватом заложников, – Иосиф затянулся бессчетным Noblesse.
– Не связано точно так же, как не было связано убийство Штрайблей, – кисло сказал он, – я бы поехал с вами, но я должен поговорить с начальством, – больше всего Иосиф боялся, что Хассельман обнаружит в Грюнвальде трупы.
– Саламе мог обретаться на вилле, – пришло ему в голову, – он мог застрелить Хайди с Брунсом или… – Иосиф не хотел думать о гибели кузенов. Хассельман, тем не менее, не нашел в особняке
