И чуть больше двух дней до…
2
– Мне нужен твой совет, – сегодня он не тушил свет, и она выглядела как сигаретный дымок, расплескавшийся в воздухе. Он пробовал всмотреться в ее лицо, но это было трудно физически, словно какая-то рука ненавязчиво, но достаточно сильно заставляла его голову отвернуться. Но он снова и снова пытался.
– Совет? – она помолчала, и, казалось, немое удивление, разрезало комнату вертикально напополам. – Это странно. Или, как говорят у вас, смешно.
Он докурил, немного нервно, затушил сигарету, вдавив ее в пепельницу так, что лопнул сигаретный фильтр, а пальцы погрузились в хлопья пепла и выдавил из себя еле слышно:
– Я не знаю, что сказать дочери.
Она еще немного помолчала и ответила:
– Есть смысл поступить так, как если бы ты ни о чем не знал.
– Ни о чем не знал? – Он вскочил и закричал – Ты говоришь: ни о чем не знал? Ты понимаешь, что это невозможно – жить так, что каждая минута твоей жизни…
– Наконец обретает смысл, – спокойно и тихо продолжила она. – Это прекрасно. И ты сам это знаешь
Он замер на полуслове, глотнул ртом воздуха, так, словно в комнате вдруг резко стало невероятно душно, и рухнул, как подкошенный обратно на кровать. Весь его гнев, который он до той поры сдерживал, давил, топил в себе, не давая себе ни единого шанса кому-то его показать, в одну секунду вылился наружу. И он бы сейчас пробил кулаком дверь в соседнюю комнату, если бы она не перебила его. И от этого, а вернее от того, что именно она сказала, ему стало больно – так невероятно больно, что хотелось выть от нечеловеческой тоски. Осознание, что только теперь он научился радоваться жизни и хоть на минуту задумываться о том, что и для чего он делает – теперь, когда оставалось всего два дня, а уже наверное и меньше, подкосило его своей невыносимой жестокостью. Он снова уткнулся в подушку, вздрагивая словно раненный зверь, как весь месяц до этого.
– Твоя дочь – не маленький ребенок, не беспомощное дитя, и рано или поздно это все равно случится в ее жизни. Передай ей то, что можешь. Может быть, что понял сейчас, или что поможет ей потом; что-то, за что она когда – нибудь, возможно, скажет тебе спасибо.
Сегодня он взял отгул. «Отгул за два дня до собственной смерти. Какой идиотизм», – думал он, снова набрасывая на бумаге нечто вроде плана: места, которые дочь могла хотеть посетить, её любимый ресторан, Ботанический сад. Наверняка она захочет проведать те ростки бамбука, которые они сажали вместе десять лет назад. Это была их маленькая тайна, общая, на двоих. Он привез их ей из командировки в Японию, но дочь захотела посадить целую бамбуковую рощу. Компромисс нашли быстро: он договорился со своим другом – сотрудником Ботанического сада и они поехали расширять японский уголок, для которого в саду было выделено отдельное помещение.
Друг, правда, никак не мог понять всего смысла этой затеи и несколько
