к слезам да не прервется»[11].
ПЕГЬ: Ну, не знаю, Кать. Верно, будь ты на месте Диармада, не смогла бы придумать ничего лучше того, что сказал он сам. Пожалуй, ему куда лучше было знать, что делать.
КАТЬ: Нахалка! Терпеть ее не могу.
ГОБНАТЬ: А Майре Махонькая слыхала об этом, Пегь?
ПЕГЬ: В следующее воскресенье она говорила с матерью Микиля и получила отчет обо всем, в точности как оно происходило. Девушка очень обрадовалась, когда услышала, что Шенна отдал деньги ради Спасителя.
– И еще, – сказала Майре, – я надеюсь, что Микиль отработает эти деньги так же честно, как если бы сам получил их до срока.
– Думается мне, – сказала вдова, – весь этот случай – чудо. Когда вчера вечером он платил работникам, то протянул Микилю фунт, как обычно. «Ой, – сказал Микиль, – ты со мной уже расплатился». – «Прими это от меня», – сказал Шенна, и Микилю пришлось.
– Вот как! – сказала Майре Махонькая. – А говорили, что у Шенны нет веры. Теперь пусть примут это в доказательство!
– Веры? – спросила вдова. – Я никогда ничего подобного не видывала. Проживи я хоть тысячу лет, не выбросить мне из головы тот взгляд, которым он посмотрел на меня, когда протягивал деньги. «Ради Спасителя», – сказал он, и, когда я на него взглянула, глаза его смотрели как бы сквозь меня, и охватил меня вроде как трепет, да такой, что я тебе и передать не в силах.
– Послушай, что ты дуришь, – сказала Майре. – С чего это вдруг трепет?
– Ох, оставь, Майре. Тут такое дело, что если б я взглянула ему в глаза второй раз, то свалилась бы с ног долой, – ответила вдова.
– Шивон… – начала было Майре.
– Давай, Майре, – подбодрила вдова.
– Есть у меня один секрет, – промолвила Майре, и голос и руки ее задрожали.
– Не робей, Майре, – сказала Шивон. – Уж я сохраню твой секрет, как если б от этого зависело спасение моей души.
– Я хорошо знаю, что сохранишь, Шивон, но жду я от тебя большего, нежели просто сберечь секрет.
Она осеклась. Шивон помалкивала.
– Было в моей жизни такое время, Шивон, – сказала она, – когда я думала, что вовсе не выйду замуж.
– Не так уж много времени прошло в твоей жизни, – заметила Шивон.
– Пускай и немного, а последнее время в ней полно горя.
– Не вижу я тебе особой причины горевать.
– Сердце мое иссохло от скорби.
А затем она шепотом заговорила с Шивон, и они еще долгое время шушукались. Когда же нашептались они, Майре пошла домой, а Шивон отправилась спать. Но будьте уверены, ни одна в ту ночь не сомкнула глаз.
Как же Шивон устала, поднявшись наутро. Хотела было надеть шапку на голову, а сунула в карман. Пожелала надеть башмак на ногу – в очаг положила, будто кусок торфа. Собралась преклонить колени в молитве – не смогла сказать верно ни единого слова, кроме: «Да укрепит меня Господь на правое дело! Да наставят меня Бог и его Пресвятая Мать на правое дело!»
Одна из традиционных ирландских шутливых формул в адрес того, кто плачет без всякой причины.
