это еще не худшее во всей повести, – заметил Черный Человек. – А вот как зайдет к тебе сосед да как сядет на стул, так придется тебе дать ему кров без всякой ренты, потому что ты даже не сможешь вытащить его, когда он застрянет.
– Вот чудеса! Да что же мне делать, если еще до моего прихода там, дома, у меня застряли трое! – воскликнул Шенна. – Наверняка, твоя милость, ты б мог их освободить. Пойдем со мною. Тысячу раз тебе добро пожаловать!
– Терпение, терпение, Шенна! – ответил Черный Человек. – Покамест там никто еще не застрял. Совсем недавно ты был груб и негостеприимен, а теперь говоришь мне «тысячу раз добро пожаловать». Ай, Шенна! Ты ведь приглашаешь меня ради собственной выгоды!
– Такие уж дела, твоя милость… – сказал Шенна и смерил его взглядом от рогов до копыт.
– О, понимаю. Тебе не по нраву ни фасон моих башмаков, ни украшение на моей голове. Не беспокойся, когда ты к ним привыкнешь, не найдешь в них никакого изъяна.
– Оно конечно, твоя милость, – заверил Шенна, – и поверь мне, я вовсе не о них думал. Но вот если тебя увидят соседи, они так перепугаются, что не случилось бы какой беды.
– Опять ты за свое! Не велел ли я тебе не бояться, что меня увидит хоть кто-то, кроме тебя?
– Ну, хорошо, – сказал Шенна, – тогда идем.
ШИЛА: Ох, батюшки, Пегь. Сдается, увидь я его, на том бы самом месте и отдала Богу душу.
КАТЬ: Да что толку такое говорить-то? Разве не сказал он, что никто не сумеет его увидеть, кроме самого Шенны?
ШИЛА: Ах, Кать, милушка, а почем тебе знать, что он сказал правду? Я бы ни слову такого разбойника не поверила.
КАТЬ: Разве он не отдал Шенне деньги, чин чином?
ГОБНАТЬ: А почем тебе знать, что это были деньги? Я вот слыхала, как кто-то рассказывал, будто старый Михал Ремань зашел в таверну на Мельничной улице и задолжал там хозяйке два шиллинга и два тестона[3] и будто она взяла его шляпу в залог этих денег. А Михал вышел во двор, подобрал там четыре или пять кусочков шиферу, сотворил с ними какую-то чертовщину, а после отдал их хозяйке, и когда та на них посмотрела, так подумала, что это настоящие честные деньги, да шляпу-то ему и вернула. Поговаривали, будто Михал обучился у лорда Рыцаря[4] масонству и может обратить тебя в козла, но если в то время, покуда ты козел, ветер переменится, обратно он тебя расколдовать уж больше не сможет.
ШЕМАС О БУАХАЛЛА: Бог помощь всем вам!
ПЕГЬ: Помогай тебе Бог и дева Мария, Шемас. Ты небось за сестрой своей пожаловал, верно?
ШЕМАС: Ей велено сейчас же идти домой. Приехала Нель.
КАТЬ: Чтоб тебя, Шемас! Когда это еще она приехала?
ШЕМАС: Да вот только что.
КАТЬ: Пошли Бог доброй ночи тебе, Пегь, и всем вам.
ПЕГЬ: Счастливо тебе добраться, Кать.
КАТЬ: Уж ты сегодня больше не рассказывай, ладно, Пегь?
ПЕГЬ: Хорошо, Кать, не буду.
Глава третья
ПЕГЬ:
Тестон – старинное название четырехпенсовой монеты. Итого Михал Ремань был должен хозяйке таверны два шиллинга и восемь пенсов.
Фамилия колдуна Ремань – ирландизированное произношение нормандской фамилии Редмонт, что указывает на его происхождение из «старых» англичан – потомков нормандских баронов и их родственников, ассимилировавшихся в Ирландии со Средних веков и до прихода «новых» англичан (колонистов и помещиков из Англии). Иноземцы по происхождению в ирландских суевериях могли быть связаны с нечистой силой. Колдун-алхимик представлялся простым ирландцам человеком с деньгами и связями, которые у «старых англичан», несомненно, были. Поэтому Ремань учится колдовству у владетеля местных земель – лорда Рыцаря, а золото делает из шифера, который считался пусть и доступным, но дорогим материалом для кровли.
