style="font-size:15px;"> – Чтобы я увильнул от прямого вопроса, да еще и заданного по существу! – возмутился отвечающий. – Мой тебе совет, Седрак: меньше доверяй киношникам. То, что с их легкой руки известно тебе как пистолет-пулемет «Шмайссер», на самом деле именуется МП-38/40. И Хуго Шмайссер не имеет к нему никакого отношения, поскольку сконструировали его в конструкторском бюро фирмы «Эрма», возглавлявшемся Гельмутом Фольмером. Кстати, пехотные части вермахта этими пистолетами-пулеметами практически не вооружались, это оружие было предназначено для парашютистов, танкистов, артиллеристов и саперов…
– А чем же тогда их пехота воевала, прототипами Калашникова? – не сдержал сарказма Асатурян.
Класс загудел, выражая недовольство провокаторской деятельностью отличника. Кто-то даже умудрился процитировать скороговоркой народную армянскую частушку, в которой повествовалось о том, как бабушка означенного Седрака (Սեթոյի տատը) обделалась (քաքելա տակը), захотела привести обгаженное в прежний гигиенический вид (ուզումա մաքրի), однако, как ни старалась, не смогла обнаружить соответствующего для выдворения дерьма отверстия (չի գտնում ծավը). Седрак за бабушку в душе, конечно, обиделся, но виду не подал. И то сказать, если бы он реагировал на каждое критическое замечание своих завистников, то давно бы скатился из отличников, из единственного в классе претендента на золотую медаль, в ударники, а то и ниже…
– Прискорбный эпизод, произошедший с бабушкой нашего Седрака, может случиться с каждым из нас, если мы доживем до ее почтенных седин, – рассудительно заметил Брамфатуров.
– Не обязательно дожидаться седин, можно и в молодости этого добиться, если фасолевый суп запить кислым молоком, – возразил Виктор Вагра-мян и, видимо, не чувствуя твердой уверенности в справедливости своих возражений, обратился через ряд за поддержкой: – Правда, Ерем?
Ерем Никополян – существо с крайне растрепанными нервами, легковозбудимое, долго остывающее, – вскочил со своего места и, моментально раскалившись примерно до трех тысяч градусов по Цельсию, изверг из себя на не чающую худого Помпею дым, пепел и обжигающую лаву слов, в основном касавшихся не сути заданного вопроса, а персональных недостатков задавшего вопрос.
– Тишина в классе! – заорал Грант Похатян, умудрявшийся совмещать в своей довольно нескромной особе множество взаимоисключающих и взаимодополняющих должностей и призваний. В данном конкретном случае он напрягал голосовые связки в качестве официально назначенного военруком командира класса.
– Правильно, Похатян! – поддержал командира подполковник. – Командуй… А то совсем распустились: хотят – поют, хотят – нервные припадки устраивают… Никополян, сядь на место!
Никополян, после недолгого, но бурного сопротивления, сел, и продолжил извержение в сидячем положении…
Тем временем Грант успел бросить украдкой выразительный взгляд на Брамфатурова, получить в ответ одобрительную ухмылку,
