подкрался ближе. Так и есть! Юную соседку, на сей раз одетую в майку и шорты, обхаживал его друг Валера.
– Это специальный заезд на время. Все участники по очереди едут три круга.
– Наперегонки?
– Нет, по одному.
– И что же там смотреть: едут и едут.
– Да, но время у всех разное.
– У них разное, а у меня одно: своё и занятое более важными делами, чем глазеть на их мелькание.
В роли ухажёра Валера со стороны смотрелся явно смешно. Всеволод поспешил прийти на помощь.
– Привет, молодёжь! – крикнул он из-за ограды, положив подбородок на заострённую макушку штакетника.
Приятель явно удивился, увидев его. Соседка ещё больше:
– Кто это?
Сева решил пойти ва-банк:
– Леночка, неужели ты меня не узнаёшь? А ведь пятнадцать лет назад мы с тобой дружили.
– Пятнадцать лет назад мне было четыре годика, – тон ответа недвусмысленно давал понять, что такой способ знакомства ей неприятен.
– Правильно. А мне – двенадцать. Я угощал тебя малиной. И ты её с удовольствием уплетала за обе щёки.
– Не помню. (Прозвучало как: «Отвяжись!»)
Валера не выдержал и вмешался:
– Это же Сева, сын Павла Николаевича. Он не был тут пятнадцать лет.
– И где же его носило? – девица задала вопрос в третьем лице, поскольку не знала, как в таких случаях нужно обращаться к человеку: на ты или на вы.
– По берегам пустынных волн. От Крыма до Курил, – ответил сам Всеволод.
– Надеюсь, не на велосипеде.
«А ты язва! – подумал Ильин про себя. – И не очень-то здесь большие шансы, видать, у нашего друга».
– Между прочим, он оканчивает аспирантуру и уже женат, – сказал зачем-то Валера.
– Совершенно верно, – подтвердил Сева. – Посему на руку и сердце не претендую.
– Можешь дальше не объяснять: я прекрасно знаю, на что претендуют женатые мужчины, – избрала наконец форму обращения Лена.
Всеволод успел присмотреться к ней. На секс-бомбу не тянет, но что-то пикантное явно есть. Задиристость в поведении вполне соответствует фигуре: элегантной, спортивной, с длинными тонкими ногами и средних размеров бюстом (оценить его объективно оказалось проще в одежде). Короткая стрижка обрамляла волевое лицо с живыми, постоянно вращающимися глазами. Картину немного портил рот, довольно большой и чрезмерно чувственный. Обычно мужчины боятся такого: он олицетворяет способность проглотить кого угодно с потрохами. Но чтобы подобный женский тип вызвал вожделение, достаточно хотя бы малейшего проявления интеллекта с её стороны. Тут, судя по готовым репризам, он бил фонтаном остроумия, как из целой команды почившего КВН.
Разобраться в их отношениях с Валерой в коротком обмене репликами через забор было делом бесполезным. Но, на первый взгляд, вырисовывался вполне банальный расклад: он распускает павлиньи пёрышки, а она, орлица, норовит
