какая разница: днём раньше, днём позже… Главное, что втроём.
– Нет, от моего, – поставила точку Лена.
За очередным завтраком Эмма Леопольдовна попросила помочь ей разобрать чердак:
– Павлу Николаевичу туда уже не забраться, а мне одной тяжело ворочать накопившиеся годами залежи.
Всеволод сразу догадался, что эта просьба тоже имеет двойной смысл. И не ошибся.
– Молодая хозяйка, с которой, я надеюсь, вы меня скоро познакомите, может не придать значения ценности и назначению некоторых предметов и совершить непоправимую ошибку. Новая метла не просто метёт по-новому – она имеет обыкновение выметать вместе с лишним и нужное, – начала издалека Эмма Леопольдовна. – Давайте вместе на трезвую голову устроим ревизию этого склада.
Оказалось, что на чердаке скопилась домашняя утварь нескольких поколений. Обычно такое выкапывается из земли. Здесь же эпохи слоились не вглубь, а ввысь.
От родителей бабушки, перешедших в мир иной вскоре после революции, остался сундучок. Не сундучок даже, а сундучище! Сева видел его и раньше, в раннем детстве, но никогда не заглядывал внутрь. Да и не смог бы при всём желании: на кованой крышке всегда висело два здоровенных замка. В сочетании с выпиравшей посреди ручкой от ремня, которым было поперёк перехвачено это вместилище старья, они напоминали два закрытых глаза с вытянутым носом. Такое зрелище всегда пугало ребёнка, и он не испытывал поэтому никакого любопытства к содержимому.
Вещи бабушки хранились в сундучке, а остальное пространство занимало добро, нажитое родителями: тут валялись и керосинка с керогазом, и форма для пирогов, именовавшаяся почему-то «чудом», и обыкновенный утюг, нагреваемый на огне, и многое другое, устаревшее если не физически, то, в любом случае, морально.
Всеволод приготовился было к погрузке всего этого хлама в тачку, служившую ладьёй Харона для неживой материи, но Эмма Леопольдовна вторглась в его планы новым монологом:
– Я не очень набожная женщина. Моя конфирмация пришлась на время между двумя оккупациями. Сами понимаете, как мы тогда к ней готовились. Но я верю в одну истину собственного сочинения: душа человека продолжает жить на земле в его вещах. Глядя на этот сундук, вам легче вспомнить свою бабушку и даже представить никогда не виденных её родителей. Пока здесь эта керосинка, вы легче ощущаете незримое присутствие своей мамы, дай Бог ей здоровья, не говоря уж о бесконечных поделках Павла Николаевича, с помощью которых дольше сохранится в доме память о нём. Я не призываю вас оставить всё: давайте отберём наиболее важное. Некоторые предметы смогут впоследствии заинтересовать даже музеи: мало кто держит теперь утварь послевоенных лет. В общем, отнеситесь к этому складу философски. А я помогу аккуратней и компактней всё разложить.
Устоять против железной логики мачехи, преисполненной к тому же искренней доброжелательности, он не смог. Так были спасены подвенечное платье прабабки, трость прадеда, бабушкины безделушки, большая часть родительской ветоши, кроме сломанной или практически бесполезной, типа электротрансформатора для подключения приборов с расчётным напряжением
