уже знал, на какую Заставу ведет тот проход.
И, все же, прав был человек: не был Тысячеликий званым. И выход у него был только один: бегством спасаться, Драму уподобляясь. Но и на это он уже опаздывал: все сильнее рукотворное солнце распалялось. Одно спасение: забиться в глубокую пещеру и надеяться, что не вековечным будет солнце.
Вот, когда не рад он был своей вечности: вся пещера сотрясалась от глубинных толчков и сыпала на свое дно лавины камней, надменно угрожая устроить своему пленнику вечный склеп.
И Тычячеликий струсил так, как еще никогда не было. В полной темноте бежать куда-то было бессмысленно, но он куда-то бежал, падая и разбивая в кровь все, что можно.
И все-таки чувство самосохранения его не покинуло. Когда же наступила оглушающая тишина, он, как ему показалось, услышал начало последнего толчка, и инстинктивно вжался в стену.
Что было дальше, он уже не слышал. Наверное, потерял сознание, а, когда, побитый, как бродячая собака, очнулся на берегу пруда, не мог поверить в свое спасение.
Название Заставы он прочел на стоящей неподалеку табличке, – и это ввергло его в долгое сомнение, поскольку таких совпадений не бывает.
Впрочем, не должно быть здесь и татлатов. Никак не должно. Но они здесь были. И Строгор с девицей недалеко от них остановились: толи опасность почувствовали, толи …. Было во всем этом что-то ненастоящее.
Не впервые Тысячеликий чувствовал, что что-то играет с ним в какую-то хитрую игру, но настолько сильного чувства еще не было.
И, в любом случае, он эту игру ПРОИГРАЕТ.
Этого еще не хватало: откуда-то сверху сорвался камень, и, отскочив от уступа, угодил прямо в щель, и… больно ударил в правое плечо, да так, что рука разом занемела.
И… не случайным был камень, – с горы скатывались татлаты.
***
– Илиль, беги, поднимай Заставу. – Выхватывая из-за спины меч, крикнул Строгор. – Быстрей, мне долго их не удержать.
– Я – с тобой. – Впервые увидев татлатов, Илиль, разумеется, не понимала, насколько они опасны.
– Беги, Илиль – нам вдвоем их не сдержать.
– Побежали вместе.
– ИЛИЛЬ?! – Взмолился Строгор. – Застава.
Последний клич сработал, – и Илиль, что есть мочи, метнулась к Заставе.
Но и Строгору пришлось отступать: глупо оставлять спину неприкрытой, а вблизи – ни скалы, ни дерева стоящего.
Глупо, конечно, было отступать к воде, но это дало небольшую отсрочку: увидев воду, татлаты так возликовали, что уже не спешили расправиться с противником. Более того, многие прямо в одежде сходу бросились в воду, – и никакие окрики не могли их остановить.
Всего лишь отсрочку: все-таки десятка полтора воинственно настроенных татлатов окружили его полукольцом, и были готовы ринуться на него. Не хватало, видимо, только команды?
Впрочем, «Смотрины»
