роли палача не получил и разревелся на всю округу, зато жена Сэндлера была в восторге.
Всё происходило как во сне. Я щипал себя и уговаривал проснуться, но я почему-то не просыпался, а шоу продолжалось.
Но проснулся Сэндлер, начал смеяться и орать, что он ни в чём не виноват. Я пытался его успокоить, но не мог.
Меня спас охранник – он с силой приложился дубиной к уху ростовщика и тот мигом заткнулся. Я же взял себя в руки и тут же вернул контроль за своим разумом.
Тем временем помощник ведущего расставил приговорённых по местам – каждый из них получил по деревянному пьедесталу со ступеньками. Они зашли на свои подставки, а ассистент связал им руки и накинул на их шеи петли.
Подоспел священник и прочитал чудесную молитву, от которой зрителей клонило в сон, а сумасшедший паренёк, уже с петлёй на шее, засмеялся, плюнул в священника, но не попал-таки.
Ведущий представления дал, наконец, команду начинать.
Последнего слова приговорённым не дали – для экономии времени, не иначе.
Миссис Сэндлер вышла под аплодисменты восторженной публики – она поклонилась зрителям и тут же выбила ногой подставку у первого мужчины с петлёй на шее. Тот повис и задёргался – вероятно, попытался задержать самый печальный момент своей жизни.
Пара волонтёров повисла на его ногах, а через минуту он перестал сопротивляться своей смерти. Когда на штанах казнённого появилось мокрое пятно, толпа взревела от счастья.
Миссис Сэндлер была великолепным палачом, скажу я вам. Она выбивала подставки, а двое уважаемых горожан повисали на ногах преступников, чтобы повеселить добрую публику.
Висельников подбадривали криками и свистом, и через полчаса вся дюжина болталась на чудесном треугольном «дереве», которое время от времени «плодоносит».
Безумный шутник, единственный из всех висельников, умер с улыбкой на лице. Всё же умирать нужно с улыбкой – и никак иначе.
Зрелище в Тайберне показалось мне тогда отвратительным и недостойным цивилизованного общества. Но с другой стороны, общество мне ничего не обещало и не было обязанным соответствовать моим юношеским идеалам. Люди есть люди, думаю я, и они всегда будут любить развлечения.
В заключении своего выступления, омерзительная миссис Сэндлер подошла к моей клетке, провела рукой по своей нежной белой шее и рассмеялась, а я промолчал и отвернулся.
Она была мне неприятна и казалась выжившей из ума – иной раз люди, в каких-нибудь чудесных обстоятельствах, раскрывают свои самые удивительные качества.
Но представление должно было продолжаться, и во втором акте публике предлагалось повешение, потрошение и четвертование.
На площадь на деревянных салазках, которые были похожи на куски плетёной изгороди, приволокли двух мужчин.
Всадники подгоняли лошадей и те несли во весь опор, а приговорённые к смерти задыхались в пыли, нечистотах и конском навозе.
У «дерева»
