индикация гроба из дуба, обивочной ткани из шёлка, подушечек и наматрасника, уложенных в гроб, на наличие ОВ и проверка на присутствие радиоактивных веществ при помощи прибора «ПОР». Результаты проведённой проверки показали отсутствие ОВ, радиоактивных веществ, а также посторонних предметов».
Под ОВ, видимо, подразумевались отравляющие вещества. В нижней части документы были подписи членов комиссии и неразборчивая дата: цифры походили на 1932 или 1952.
Может быть, Скрипка издевается надо мной? Суёт копии случайных документов?
На бледной справке – приказ о присвоении какому-то начальнику звания «инженер-капитан пути». Я набрал фразу в поисковике: инженер-капитан предсказуемо оказалось воинским званием для работников железных дорог. Фамилия капитана – Федорчук.
Слабо пропечатанный лист был озаглавлен: «О плане научно-исследовательских работ специального состава “Паутинка”». Ниже шло несколько пунктов: утвердить план согласно приложения, составить перечень особо важных задач, обеспечить теоретическое и экспериментальное обоснование применимости состава “Паутинка” и так далее – всего восемь пунктов.
На следующем листе буквы оказались мелкими и размазанными, будто их закидали чёрными снежками. Мне удалось расшифровать лишь один абзац: «Около половины заключённых страдают тяжёлыми неизлечимыми недугами и являются совершенно нетрудоспособными».
Далее шла нарисованная от руки карта железнодорожной развилки. Объекты были подписаны без особой конкретики: Свх. (овощ.), Кирп (или Кипп?), Гл. Кирп «Победа», Вдхр. (техн.).
Встретилось личное письмо с тонкими шрамами складок и штампиком «Просмотрено военной цензурой». Письмо было адресовано Лене от некого С. Р., который без особой конкретики вспоминал военную операцию под Ковелем перед наступлением на Люблин и передавал привет сыну Сашке. Судя по тому, что цензура пропустило письмо с намёками на военную операцию, написано оно после войны.
Дольше всего я рассматривал карту шахт – копию той схемы, что передал мне отец Братерского. Я положил оба листа рядом и нашёл немало отличий: версия Братерского была вольным изложением более строгой и ровной карты, которую принёс Скрипка.
Если верить схеме, залежи гипса действительно располагались на северо-западе от озера Красноглинного, как и писал блогер Крушельницкий. Шахты имели сложную конфигурацию, и скрипкина схема воспроизводила их детальней.
Заштрихованный штрек вёл в сторону озера Красноглинного и, по моим прикидкам, проходил в 2-3 километрах от места, где сейчас располагалась «Заря».
Я вышел в коридор и набрал отцу Братерского. Тот ответил почти сразу. В трубке что-то шумело, сглаживая резкость его голоса. Чувствовалось, что он почти кричит:
– А, начальник! Здравия желаю! – он аж закашлялся от восторга, словно ждал звонка.
Михаил Яковлевич тут же нагрузил меня историей о крысах, которые живут в канализации и через неё попадают сразу в квартиры.
