в голове различные знания. Хотя, если признаться, говоря вслух эти умные, звучащие слова, я, пожалуй, просто чувствую себя более компетентным психологом.
– С людьми нужно попроще, – сказала Анна Евгеньевна. И тепло улыбнулась.
– Попроще?
– Угу, – произнесла она, отпивая какао из голубой чашки с золотым ободком. – Такие заумные словечки будут только отпугивать ваших будущих клиентов. Если вы, конечно, собираетесь работать по специальности и помогать людям.
– Это даже не обсуждается, – сказал я.
– М-м… – произнесла она в задумчивости, как бы взвешивая мои слова и выявляя в них процент искренности. Я знал, что искренности в этих словах хоть отбавляй.
– Так что было на собрании? – спросила Анна Евгеньевна.
Я вкратце рассказал о том, что запомнил: о новых денежных сборах на ремонт.
– Сколько же можно сдавать им на эти «ремонты»? – пожаловалась Анна Евгеньевна. – Это не сборы, а поборы какие-то!
Потом рассказал, что успеваемость Илоны оставляет желать лучшего. Что нужно бы подтянуть некоторые предметы, так как год завершается. Что на психологические тесты она не отвечает, а просто рисует на них всякие картинки – что, впрочем, тоже весьма диагностично.
– А что именно рисует?
– Скажем так: картинки не самого пристойного характера, – мягко выдал я.
Анна Евгеньевна приспустила голову.
– У них сейчас такой возраст… гормоны, половое созревание… так ведь?
– Так-то да. Всё верно. Сейчас у них половое созревание должно быть в самом разгаре. У девушек вовсю растёт грудь и чрезвычайный интерес к своей внешности. А мальчишки вытягиваются в рост, прибавляют в массе и голоса их ломаются.
– У вас тоже так было в пятнадцать-шестнадцать лет?
– Не совсем, – ответил я, качая головой. – Я почему-то созревал долго. В том плане, что и рост у меня длительный период был невысок: на физкультуре всегда ошивался где-то в хвосте строя. И голос долго оставался каким-то детским, не мужским. Да и растительность на теле росла почему-то крайне медленно.
– Но сейчас ваш голос звучит очень даже красиво. И естественно.
– Да и ростом я вышел, – улыбнулся я. – Почти метр девяносто. Я к тому, что средние возрастные рамки созревания вроде бы и установлены, но, как ни крути, изменения всё равно у всех протекают по-разному. У меня вот только сейчас, в двадцать четыре года, стали волосы на подбородке появляться.
– Я очень рада, что вы говорите откровенно… Рассказываете о себе очень личное. Это, наверняка, не так уж и просто.
– Вы абсолютно правы… Я раньше очень комплексовал из-за всего этого. Всё твоё мужское окружение взрослеет на глазах, становится мужчинами с усами и хрипло-привлекательными голосами, а ты остаёшься на прежнем уровне зрелости, чувствуя себя ребёнком, не сумевшим встроиться в общий для всех процесс физических изменений. Пожалуй, не самое приятное в жизни.
