же я тебя пойму, если ты крутишь и… да… вертишь? Говори просто. Говори прямо. Какая такая партия?
Леди Констанс снова ткнула пальцем в печку.
– Я говорю тебе, – устало ответила она, – что Орло Восперу нравится Пенелопа, а мистер Доналдсон будет очень доволен таким браком. Одно из самых старых семейств, и денег куча. Но что может выйти, если она все время с Галахадом? Одна надежда – завтра мы с ней едем в Лондон, везет нас Орло. Слушай ты, Господи!
– Я и слушаю. Пенелопа едет в Лондон с мистером Доналдсоном.
– О, Кларенс!
– Или с твоим Воспером. Зачем куда-то ехать в такую жару? Очень глупо.
– У нее примерка. Платье для здешнего бала. А Орло должен повидать своего поверенного, насчет налогов.
– Налогов! – вскричал лорд Эмсворт, уподобляясь коню при звуке боевой трубы. Свиньи и налоги действительно трогали его. – Вот, я тебе скажу…
– Мне пора, – оборвала его леди Констанс, выбегая из комнаты. Беседы с главой семьи всегда этим кончались, разве что, когда они проходили на воздухе, она просто убегала.
Оставшись один, лорд Эмсворт некоторое время наслаждался тем покоем, который приходит к неприхотливым людям, когда женские члены их семьи уйдут куда-нибудь. Тут взгляд его упал на письма, он стал их просматривать. Просмотрев и отложив с полдюжины самых скучных писем, какие только бывают, он наткнулся на что-то иное и вскрикнул:
– Ой, Боже мой!
То была открытка, одна из тех пестрых открыток, которых мы, интеллигенты, не выносим, хотя прочим людям они даруют чистую радость. Изображала она обнаженную красотку, по-видимому – Венеру, которая выходит из пенистых волн, произнося при этом (если верить пузырю, вылетающему изо рта): «Ах, как прекрасна жизнь!» Внизу, в волнах, можно было прочитать: «Ку-ку! Ну как, дорогой? Поздравляю и целую! Твоя Моди».
Открытка озадачила лорда Эмсворта, как озадачила бы любого мыслителя. Он не знал никаких Моди, тем более – столь нежных. В отличие от своего брата, который в свое время просто утопал в барменшах и балеринах, девятый граф всячески избегал Моди мира сего.
Поправив слетевшее было пенсне, он сунул открытку в карман и взял книгу, но поздно! Все эти Биджи и Конни, Пенелопы и Моди совсем расстроили его, он ничего не понимал.
Оставалось одно. Утвердив пенсне, он пошел к своей Императрице.
3
Императрица жила в игрушечном домике, недалеко от огорода. Когда лорд Эмсворт приблизился к ее будуару, она, как почти всегда, набивала утробу теми 57 800 калориями, о которых печется Уиффл. Моника Симмонс снабдила ее картофелем, ячменной болтанкой, маисовой мукой и сепарированным молоком, а она их ела с приятной жадностью, которой восхитился бы любой ее друг и почитатель.
Когда лорд Эмсворт приблизился, у перилец стояла эта самая Моника, массивная девица в брюках, очень похожая на дочь многодетного викария, играющую, как и сестры, в летний хоккей (собственно говоря, ею она и была). Девятый граф не очень ее любил, подозревая в том, что она фамильярна с Императрицей; и получил особенно мерзкое подтверждение этого порока.
– Привет, лорд Эмсворт, – сказала она. –
