распределились линейные.
– К церемониальному маршу, поротно, на одного линейного дистанцию-ю, – зычным голосом командовал замершему полку генерал-майор Некрасов. – Первый батальон прямо, прочие на право, шагом марш, – мысленно перекрестился генерал, вслушиваясь, как трубы заиграли сигнал атаки, их поддержали барабаны, и Ряснянский, чеканя шаг, следом за знаменем с двумя ассистентами по краям, повёл батальон перед императором.
– На руку! – скомандовал он, и ровная линия винтовок с примкнутыми штыками с солдатского плеча переместилась «на руку».
«Слава тебе Господи! Чётко исполнили! – чеканил шаг Пал Палыч, – император со старичком-фельдфебелем не осудят». – Рады стараться, ваше императорское величество, – в унисон с ротой прокричал ответ на царское приветствие.
Следом за полком прошла нестроевая команда, а за ней, перед школой солдатских детей, вызвав на губах монарха добродушную улыбку, бодро промаршировал старый фельдфебель в подаренном ему Ряснянским мундире с алым лацканом и в гренадёрке на седой голове.
«Неплохо «шамкалка» прошёл, – поощрительно подумал Пал Палыч. – Помнит ещё полковую выучку. Павловец – это на всю жизнь», – к своему удивлению даже пустил скупую «фельдфебельскую» слезу.
После парада генерал Некрасов выстроил перед императором батальонных и ротных командиров.
– Благодарю за службу, господа, – мягким голосом произнёс император и улыбнулся на офицерскую разноголосицу: от «премного благодарны», до «рады стараться, ваше величество».
Ряснянский пошёл красными пятнами, а Некрасов, дабы оправдать полковой начсостав, решил превратить всё в шутку:
– Сегодня в ночь, ваше величество, помоют полы в казарме, а завтра начну с ними занятия.
– У вас прекрасный полк и прекрасно обученные солдаты, – пошёл вдоль ряда, пожимая руку каждому из офицеров.
– Штабс-капитан Рубанов, – представился Аким, когда очередь дошла до него.
– Максима Акимовича сын?
– Так точно, ваше величество.
– Смотрю, воевали в русско-японскую?! И, судя по наградам – весьма храбро. Помнится, мой дядя, великий князь Владимир Александрович, на гауптвахту вас отправил за сон на дежурстве.., – развеселился от воспоминаний государь. – И вот результат его воспитательской деятельности.
Перешедший от красных пятен к бледно-зелёному цвету лица, Ряснянский собрался сказать, что в этом есть и его немалая педагогическая заслуга, но не решился.
– Молодец, молодец, – ещё раз удостоил рукопожатием Рубанова-младшего император. – Передайте батюшке, пусть навестит меня в Царском Селе. Совсем своего царя забывать начал, – пошёл дальше вдоль ряда, – окрасив последней фразой лик старшего полковника в голубой цвет с красно зелёными прожилками.
«Чего это с Ряснянским? – поразился Аким. – Словно французский художник-импрессионист над ним поработал. Или умылся раствором после окраски моего кителя в Маньчжурской армии.
– Благодарю
