могла сказать, но не стала искушать судьбу – отправилась выполнять указание, а заодно собирать слухи по фирме.
Ваня и Саня капризничали: хныкали, ерзали, не хотели сидеть в креслицах.
– Что это с ними? – спросил Петров, выезжая со двора.
– Давай я пересяду назад? – предложила Зина и добавила извиняющимся тоном: – Они без тебя соскучились. Хотят, чтобы ты с ними поиграл.
– Да? – Петров довольно улыбнулся. – Ну, полчаса тебя не задержат.
Малыши его любили. Петров отлично понимал: точно так же они относились бы к другому человеку, который с ними играет и дурачится. Но когда, увидев его, близнецы радостно хлопали ладошками, обнимали за шею и прижимались пухлыми мордашками – в эти минуты Петрову было наплевать, за что и почему его любят два карапуза.
Он припарковал машину на Чистопрудном бульваре напротив детского городка с качелями и избушками. Ваня и Саня запрыгали на месте, мешая Петрову их отстегнуть. Он взял их на руки, перешел улицу и направился к городку.
Зина стояла в стороне и смотрела, как они играют. К ней присоединилась молодая женщина с коляской, в которой спал младенец четырех-пяти месяцев.
У женщины было красивое, но студенистое лицо.
– Тебе везет, – сказала она и кивнула на Петрова и детей. – Муж у тебя. А я одна мыкаюсь. Ночью орет, доводит. Подушкой его накрыть хочется.
– Что вы! – Зина с удивлением и жалостью посмотрела на молодую мать. – Это просто усталость, она пройдет.
– Может, и пройдет, – равнодушно пожала плечами собеседница. – Денег нет ни черта. Отец с матерью на пропитание дают, а больше ни копейки. Удавиться, что за жизнь.
– А муж, то есть отец ребенка? – спросила Зина.
– Как узнал, что я беременная, сразу дёру дал. Сейчас заявился и предлагает Кольку, – она махнула рукой на коляску, – отдать попрошайкам в метро. На три часа в день. Но я думаю, зачем отдавать кому-то? Могу и сама пойти. А что? Жить-то надо. Только Колька крикливый очень. Вроде бы чем-то поят детей, чтобы не орали. Вроде маком или отваром каким-то. Ты не знаешь?
– Не-е-ет, – пролепетала Зина. Она смотрела на женщину с ужасом. – Как вы можете? Своего родного сына!
– А что? Лучше, если его украдут и денежки в карман положат? Сейчас, слышала, младенцев воруют? Два месяца их где-нибудь подержат, дети подрастут – родная мать не узнает. И твоих спереть могут, даром что отец есть, – злорадно усмехнулась добрая мамаша.
Зина сорвалась с места, отобрала у растерявшегося Петрова детей, прижала их, судорожно целовала то одного, то другого:
– Ванечка мой дорогой, Санечка, зайчики мои любимые. Мама будет с вами, мама вас никому не отдаст. Давай уже поедем. – Она повернулась с Петрову.
Он не понял, чем был вызван приступ материнской любви. Зина не хотела отдавать ему детей, сама несла их до машины, хотя с трудом шаркала по раскисшему снегу. У перехода они остановились, пропуская поток машин. Зине пришло в голову, что та женщина на бульваре сумасшедшая. Определенно сумасшедшая.
