комната», не случайность. Доказательство тому – ключ. И Давид знает, где он лежит.
Ну как он мог обещать Аннике?..
Юнас жевал «салмиак» и шагал по своей комнате, которая располагалась на втором этаже их дома, над магазином. Он снова и снова включал магнитофон и слушал голос на пленке.
Все верно. Давид был прав. Девушка шептала: «летняя комната».
Подумать только, ключ от этой комнаты был у него в руках! Наверняка Юнас задел медную коробку не случайно. Они должны были узнать про ключ! Тут нет никаких сомнений!
Но как он мог обещать Аннике не пытаться разыскать эту комнату? Какая непростительная глупость…
Может, необязательно всегда держать свое слово? Вдруг ты пообещал глупость, но понял это только потом? Что, если уговорить Аннику освободить его от этого обещания?
Нет, ничего не выйдет. Она ни за что не согласится. Анника страшно напугана всем, что случилось, и от страха готова, как страус, зарыться головой в песок. Говорить с ней бесполезно. Она отказывается даже признавать существование голоса на пленке.
Но почему в таком случае она так испугалась летней комнаты? В ее рассуждениях не было никакой логики.
А ключ лежит себе в медной коробке! И ждет…
Думать об этом было невыносимо.
Анника сидела на складе за магазином и наклеивала ценники на консервные банки. Она не в первый раз проделывала это, и обычно все шло как по маслу, но сегодня она постоянно сбивалась, путалась и никак не могла войти в нужный ритм. На несколько банок она по рассеянности наклеила по второму ценнику. Словно уже не видела, где банки с ценниками, а где нет.
Анника все больше раздражалась на саму себя.
Зачем она пообещала родителям помогать этим летом в магазине?
Да еще поливать цветы в Селандерском поместье. Вот этого уж точно делать не стоило.
А согласилась она из-за Давида – как всегда!
Потому что думала, что Давиду хочется попасть в Селандерский дом.
Потому что хотела его порадовать.
Хотела ему угодить. И порадоваться сама.
Она всегда так рассуждала. Кого бы это ни касалось. Да только что толку? Кому до этого дело? Давиду и в голову не приходило, что цветок, который ему приснился, он смог увидеть только благодаря ей. А Юнас – помнит ли он, как она уговаривала родителей купить ему магнитофон?
Все, с нее хватит!
Ключ она им взять ни за что не позволит!
Только бы Юнас перестал слоняться как неприкаянный и сверлить ее взглядом.
Давид едва кивнул ей, когда она встретила его этим утром по пути в библиотеку. И даже не слез с велосипеда. Как бы то ни было, она не собирается…
Но – но – но…
Имеет ли она право брать с других такие обещания?
Правильно ли она делает, что постоянно одергивает Юнаса?
Ну не зануда ли она после этого? Зануда и грымза?
Зачем она мешает
