прекрасен – посеребренный, с блестящими полянами.
Отец, наверное, был еще в церкви. Он всегда возвращался поздно, когда работал с пробстом Линдротом. Они обсуждали музыку для хоровой миниатюры, которую сочинял отец. Конечно, Линдрот немного несобранный, но с ним всегда весело, потому что он всем интересуется и умеет думать. И не говорит ерунды, как некоторые священники.
Возвращаясь, Давид редко заставал отца дома, там всегда было тихо. Давида никто не ждал. Раньше он из-за этого расстраивался, но теперь привык, и ему даже нравилось. Мать ушла от них очень давно. Отец никогда о ней не вспоминал, и Давид перестал спрашивать. Она как будто умерла. Но Давиду это было безразлично. Он больше не переживал. Хватит! Порой ему даже казалось, что мамы у него никогда и не было.
Как тихо в лесу! Давид шел осторожно, чтобы никого не спугнуть. Но вдруг впереди раздался треск. Давид в ужасе остановился. Неужели он разбудил лося?
Однако навстречу ему шел человек. В лесу, прямо посреди ночи. Сердце Давида тревожно забилось.
Лица Давид не видел, но вскоре догадался, что это старик Натте. И, как это часто бывало, пьяненький. Бояться было нечего, но Давид все же старался его избегать: в таком состоянии Натте имел обыкновение задираться.
Сейчас отступать было некуда. Натте его заметил. Он шел, шатаясь, прямо на него и злобно рычал:
– Кто тут шастает по лесу? А ну, поди сюда, дай на тебя взглянуть!
– Здравствуйте, Натте, это я – Давид!
Натте остановился и потряс бутылкой, которую держал в руке, – проверить, не осталось ли чего.
– Это же я, Давид, вы меня знаете, – повторил Давид и шагнул вперед.
– Не знаю я тебя.
– Из деревни… Давид Стенфельдт. Мы с вами видимся иногда…
– Заткнись! – перебил его Натте. – Из-за тебя я не слышу, сколько осталось в бутылке.
Давид хотел поскорее уйти.
– До свидания, Натте, я пошел домой, спать.
– Только попробуй, сукин сын! Я хочу с тобой поговорить! Отвечай, что ты тут делаешь?
– Просто гуляю…
Они стояли друг против друга. Натте открутил крышку, поднес бутылку ко рту и, пока пил, не сводил с Давида подозрительного взгляда. Он еле держался на ногах и, чтобы не упасть, присел на пенек.
– И на Висельной горке покоя не дадут! – сказал он.
– Что ж, не буду мешать…
– Уже помешал. Так что сейчас мы с тобой потолкуем!
Давид огляделся. Что ему надо?
– А что, правда здесь раньше была виселица? – поинтересовался он – просто так, чтобы что-то сказать.
Натте уставился на него.
– Значит, я тебя знаю, говоришь? – недоверчиво спросил он.
– Да, мы встречались в деревне.
– Что-то не припомню.
– Бывает, – Давид начинал раздражаться. С какой стати он должен
