мирном изголовье.А там, где расположены сиденья
Молящихся,
Там тишина вокруг…
Там молодой качается бамбук,
Колышатся сквозных побегов тени.
Там созерцающих монахов круг,
Молчанье иль святое песнопенье.
И тысяча могучих, темных сосен
У храма Будды охраняют вход.
Всегда в багряном облаке цветет
Луч золотистый
Благодатных вёсен
В святом дворце Закатных облаков.
Слышны порою тихие молебны,
Молитвенные хоры…
По утрам
Сюда доносится
И нежный и целебный
С лугов далеких аромат цветов.
С высокой башни здесь по вечерам
Бой барабана слышится дозорный.
Опять монахи соберутся тут
И, сидя рядом,
Молча и упорно
Ряды заплат на рубище кладут.
Кому из них дарован ум высокий
И кто пойдет в вечерней тишине
Читать при ярко блещущей луне
Полуистлевших книг
Святые строки?..
Но храмы пусты.
Только на дворе
Чуть слышен говор, звон,
Из кухни шум приятный.
Оттуда светит отблеск фонарей
И ветер долетает ароматный!
Очарованный представившейся его глазам картиной, Сюань-цзан не осмелился идти дальше и обратился к монаху:
– Скажите мне, праведный монах, почему это у вас при входе царит запустение, а здесь, внутри, такое благолепие?
Монах ухмыльнулся.
– Почтенный отец! – ответил он. – На этой горе по соседству с нами поселились дерзкие разбойники. В ясную погоду они бродят по горе, грабят людей, а в ненастье укрываются в нашем монастыре. Это они повалили изваяния хранителей Будды и сломали все, что было сделано из дерева, чтобы разводить костры. Обитатели нашего монастыря все слабые и хилые, вот и боятся слово им сказать. Поэтому мы и решили отдать этим насильникам переднюю часть монастыря под жилье, а сами собрали подаяния от разных благодетелей и выстроили себе другой монастырь, на задворках. Так у нас на Западе принято размежевывать чистых от нечистых…
– Так вот оно что! – произнес Танский монах.
Они пошли дальше и увидели еще одни ворота, а над воротами пять крупных иероглифов: «Храм Созерцания лесов и обуздания морей»33. Только было они собрались войти в ворота, как из них вышел буддийский монах. Послушайте, как он выглядел:
Из сукна и парчи золотистой
Убор головной,
Слева ловко приколотый,
Шпилькою держится длинной.
Стан его облегает
Широкий халат шерстяной,
Как у древних буддийских браминов,
По моде старинной.
И свисают с ушей
Два сверкающих медных кольца,
И глаза его, светом горя,
Улыбаются кротко,
А в руке верещит болан-гу34,
Барабанчик-трещотка,
И
Под «морями» следует понимать все мирские страсти, а «леса» понимаются в значении множества дум и мыслей.
Болан, или болан-гу – название барабанчика, укрепленного на палке, к которой приделаны два шарика на веревочке; при вращении палки шарики по инерции бьют по барабанчику.
