не способны понять только ортодоксы, к примеру, мой кузен Антиох. Они совершенно теряют голову, едва заговорят про арианскую ересь.
Перед уходом Томасус спросил:
– Может, тебе чего-нибудь принести? Если, конечно, позволит стража…
Пэдуэй задумался.
– Пожалуй. Принеси мне красок.
– Красок? Ты хочешь побелить аврелианскую стену?
– Нет, я имею в виду краски для картин. Ну, знаешь… – Он неопределенно помахал рукой.
– А, понятно. Да, это поможет скоротать время.
Пэдуэю надо было подняться на стену, чтобы сверху осмотреть лагерь в поисках пути бегства. Поэтому, когда Томасус принес все необходимое для занятий живописью, Мартин обратился за разрешением к начальнику охраны, хмурому раздражительному типу по имени Хротиг. Хротиг кинул на него косой взгляд и буркнул одно слово: «Ni!»
Пэдуэй скрыл свое разочарование и удалился поразмыслить на тему «Как завоевать друзей». Остаток дня он экспериментировал с весьма замысловатыми для непривычного человека орудиями художника. Товарищ по несчастью, заключенный римлянин, разъяснил ему, что рисуют водяными красками на покрытой воском доске, а затем доску разогревают, чтобы воск размягчился и впитал пигмент. Дело это весьма тонкое – если доску перегреть, воск расплавляется, и краски текут.
Хотя Пэдуэй не был профессиональным художником, все археологи немного разбираются в рисовании и черчении. Поэтому на следующий день Мартин довольно уверенно спросил Хротига, не хочет ли тот заказать свой портрет.
Впервые на суровом лице начальника стражи едва не возникла довольная улыбка.
– А ты можешь?
– Попробую, капитан. Не знаю только, как выйдет. А то получится сатана, у которого живот прихватило.
– Кто получится? Кто? А, понимаю! Ха! Ха! Ха! Ты неплохой парень!
Так Пэдуэй написал портрет. На его взгляд, изображение на портрете напоминало любого бородатого разбойника, но Хротиг в восторге клялся, что это просто вылитый он! И уже не возражал, когда Пэдуэй вновь обратился за разрешением подняться на стену, чтобы оттуда рисовать пейзажи.
Объяснив, что ему нужно найти самый лучший вид, Мартин обошел стену по периметру и обнаружил, что с северной стороны стена примыкает к речной заводи, поросшей водяными лилиями.
Он переваривал полученную информацию, когда его внимание привлек шум в лагере – несколько охранников, особо не церемонясь, швырнули наземь узника в богатой готской одежде. Пэдуэй узнал Теодегискеля, сына короля. Это было интересно. Мартин кинул последний взгляд на заводь и торопливо спустился по лестнице.
Теодегискель сидел на корточках, привалившись спиной к стене, помятый и исцарапанный; под его глазами красовались огромные синяки. Римские патриции, перешептывающиеся в отдалении, поглядывали на него с язвительными ухмылками.
– А, это ты, – пробормотал Теодегискель, подняв голову. Его самоуверенность стала улетучиваться,
