седобородый человечек едва лепетал от страха.
– Если ты помолчишь минутку, я скажу тебе, что можно сделать. Помнишь, как за вознаграждение ты мошеннически лишил знатного гота красивой наследницы, обещанной ему в жены?
– О господи, ты имеешь в виду Оптариса, сына Винитара, да? Только не говори «мошеннически», превосходный Мартинус. Я просто… э-э, употребил свое влияние… Ну, так что?
– Виттигис поручил Оптарису разыскать тебя и убить. Теперь он днем и ночью идет по твоему следу. Перед Равенной этот Оптарис догонит тебя, стащит с лошади и перережет тебе горло, вот так – ккхххх!
Пэдуэй схватился рукой за свое собственное горло, задрал подбородок и провел пальцем по кадыку.
Теодохад закрыл лицо руками.
– Что же делать? Что делать? В Равенне у меня друзья…
– Зря ты так думаешь. Я знаю лучше.
– Неужели нет никакого выхода? Значит, Оптарису суждено убить меня, несмотря ни на что? Может, мне спрятаться?
– Пожалуй. Но если ты продолжишь путь в Равенну, мое пророчество сбудется.
– Тогда решено, я спрячусь.
– Надо только разбудить этого парня. – Пэдуэй указал на Германна.
– Зачем тратить время? Бросим его здесь!
– Он работает на моего друга и должен был заботиться обо мне. Однако вышло наоборот.
Они спешились, и Мартин возобновил попытки привести в чувство Германна. Теодохад же сидел на траве и стенал:
– Вопиющая несправедливость! А ведь я был таким хорошим королем…
– Конечно, – едко заметил Пэдуэй. – Если не считать того, что ты нарушил свою клятву Амаласунте не лезть в государственные дела, а потом организовал ее убийство.
– Ты не понимаешь, великолепнейший Мартинус. Она приказала умертвить нашего благородного патриота, графа Тулума, а также друзей ее собственного сына Аталарика…
– …И если не считать того, что ты вмешался – опять же, за вознаграждение, – в папские выборы. Кроме того, ты пытался продать Италию Юстиниану – за виллу близ Константинополя и ежегодную ренту…
– Что?! Откуда тебе известно… Я хотел сказать – это гнусная ложь!
– Мне многое известно. К примеру: ты преступно пренебрег обороной Италии, бросил гарнизон Неаполя…
– Нет-нет-нет, говорю тебе, ты не понимаешь! Ненавижу все эти военные премудрости. Я не солдат, я ученый. Пусть решают мои генералы! Ведь это разумно, разве не так?
– Насколько показали события – нет.
– О боже, никто меня не понимает!.. – простонал Теодохад. – Хорошо, я скажу тебе, Мартинус, почему я не помог гарнизону. Потому что знал, что это бесполезно. Мне посоветовали обратиться к великому магу, Иеконии из Неаполя, известному своими пророчествами. Да все знают, что евреи могут заглядывать в будущее… Он взял тридцать барашков и разместил их в трех загонах, по десять в каждом. Один загон назывался «готы», второй – «итальянцы», третий – «византийцы». А потом несколько недель морил
