не убежден.
Я видел исчезновение в никуда и больших сумм. И их возникновение из ниоткуда, как по мановению фокусника, у каких-нибудь зажравшихся олигархов.
– Будет смешно, если это в самом деле другие деньги, а искомая сумма канула куда-то между пунктами А и Б.
– Оставим эту проверку на совести кибербезопасности, – отмахнулась Дип. – Вот тут, перед пунктом “Б”, есть тоже цепочка банков, которые совершали финальные операции. Их больше, как ты понимаешь, намного больше, чем исходно «бомбанутых». И вот тут есть некий банк «Фаради», где вполне легитимный на первый взгляд перевод на легитимную сумму сначала заблокировали, а потом одобрили. Хотелось бы знать, что там случилось.
– Слабая зацепка, – посетовал я. – То есть, конечно, проверим, но… может лучше озадачиться вопросом все-таки проверки всего пути, и выяснить, что за счета, через которые проходили все эти операции? Не анонимные же они. Если они были взломаны, то кем, если они чьи-то, что чьи?
– Я понимаю твое желание сидеть на попе ровно, – сказал Кин. – Но я собираюсь проверить «Фаради». Ты со мной?
Я мысленно оценил ситуацию еще раз и кивнул.
– Ладно. Все равно сейчас яйцо не высидим.
– Приличные мужики яйца не высиживают, – ввернула Дип. – Они их с гордостью носят!
На этот раз неприличный жест мы показываем ей оба и разом, но она только хохочет.
И мы таки изображаем приличных мужиков – с гордостью несем обозначенные части тела на дальнейшее задание.
– Во всем этом деле есть что-то непередаваемо дурацкое, – делюсь своими ощущениями я, пока мы едем во флаере с автопилотом до банка «Фаради». Ехать далеко – это от нас край географии, но недостаточно крайний, чтобы прибегать к скоростному транспорту.
– Во всех преступлениях есть что-то непередаваемо дурацкое, – пожимает плечами Кин. Он вертит в руках электронную сигарету, но не зажигает. Сигарета обычно помогает ему чувствовать себя лучше во флаере, который он переносит плохо. Кроме того, без сигареты образ крутого и загадочного детектива не складывается. Впрочем, у Кина такой экзотичный вид, что за детектива он не сойдет даже с сигаретой. Хорошо, что по новостным репортажам о работе Управления его знает почти каждая собака, иначе замаялись бы каждый раз доказывать, что этот пацан с кудрями, щеголеватыми усами и в желтом пиджаке с блестящей нитью – взрослый дядя и руководитель важной государственной конторы.
– Да кури ты уже, – разрешаю ему я, и Кин, прикурив, некоторое время молча смотрел в пространство.
Стариковская, немодная, несколько неприличная привычка – но Кин, кажется, не в силах от нее полностью отказаться, хоть и стесняется курить при большинстве знакомых. И особенно – при Дипике.
– Ну, и что тебе не нравится, Мистер Тонко Чувствующая Задница?
– Нет, я Мистер Тонко Чувствующий Задницу, ты путаешь, – не соглашаюсь я. – Я, в общем-то, просто не понимаю, зачем и почему кража была именно такой. Я думаю, если
