утомлял: крики преследователей становились все более отчаянными, в них звучали тревога и страх упустить добычу.
Несмотря на приступы боли, которые вызывал каждый шаг, Марк старался думать. Он хотел было скрыться в зарослях и подождать, пока погоня его минует, но они подобрались слишком близко, к тому же с ними был следопыт, который, даже в темноте, безошибочно привел их к его лагерю. Лечь сейчас означало бы капитуляцию и самоубийство, но идти дальше он не может. Боль начинала поглощать его, в голове словно вертелись большие колеса, а в глазах темнело.
Марк упал на колени, и его вырвало; он задыхался от желчи в горле. Звуки преследования за несколько секунд заметно приблизились. Он заставил себя встать, и тут его поймал луч лампы, ружейная пуля взвихрила воздух над головой, и Марку пришлось, шатаясь, двинуться вперед, укрываясь в зарослях от света. Неожиданно он почувствовал, что земля под ногами встает дыбом.
Он опять споткнулся, упал, но сразу поднялся – и оказался на ровной поверхности, под ногами, точно сахар, скрипел гравий. Еще три шага, и Марк опять тяжело упал, споткнувшись о металл, и ударился вытянутой правой рукой.
Несколько секунд он пролежал, тяжело дыша, ничего не видя, слушая крики преследователей внизу. Эти крики привели его в чувство, и он пошарил руками, чтобы найти опору и встать.
И обнаружил холодную сталь, о которую споткнулся; она дрожала под его руками, как живая. Он вдруг понял, что поднялся на железнодорожную насыпь и упал на рельсы основного пути.
Он поднялся на колени и услышал в ночи глухое пыхтение; весь склон вдруг озарил яркий свет, этот свет поворачивался: паровоз, который он услышал, когда тот покидал товарную станцию, начал с шумом огибать самый крутой участок откоса, чтобы затем пересечь глубокую долину реки.
Длинный белый луч прожектора хлестнул Марка будто прутом; Марк вытянул руки, защищая глаза, скатился с рельсов и присел на корточки с противоположной от преследователей стороны.
В свете паровозного прожектора он увидел, как на насыпь проворно поднимается коренастая фигура. Человек перебежал через рельсы почти перед самым ревущим паровозом.
Ослепленный светом Марк не разглядел его лицо, но в том, как этот человек двигался и держал плечи, было что-то знакомое.
Паровоз пронесся мимо, струя пара из-под клапанов обожгла Марка горячим дыханием. И тут же замелькали товарные вагоны.
Марк с трудом встал, опираясь на здоровую ногу, и, вытирая пот с глаз, посмотрел наверх, выжидая.
Когда нужный момент настал, он едва не пропустил его; ладони стали скользкими от пота, и он чуть не выпустил из рук поручень, хотя на склоне поезд заметно сбавил скорость.
От напряжения рука заболела, Марк повис на вагоне, пытаясь ухватиться второй рукой. Ему наконец это удалось, хотя ноги еще волочились по земле, и в этот миг чьи-то руки, точно стальные клешни, схватили его за поврежденную лодыжку и вес тяжелого тела потащил Марка вниз, ударяя о стену вагона.
Марк закричал от невыносимой боли в ноге, и потребовались все
