не смущаясь. – Поиграй с нами несколько ночей в карты, потом попаримся в баньке, потом я найду тебе дамочку, и станешь стройным, как палаш.
– Тебе, батюшка Аким Максимович, сорок лет уже, а ты как юнец безусый себя ведешь, – завистливо выговаривал полковник. – Остепениться пора. У тебя в деревне жена, сын растет…
Вспомнив о сыне, Рубанов опустил плечи.
– Да, надо хоть письмо написать, – вздохнул он.
Вечером в полк приехал штабной адъютант, майор средних лет, с подтверждением о смотре рано поутру и о выступлении затем в поход.
Выслушав гонца, полковой командир опустил голову, руки его задрожали. «Ой, беда, беда!» – трясся он.
– Васька! – заорал денщику. – Командиров ко мне.
Ровными рядами полк стоял на плацу.
– Ваше высокоблагородие, пора! – подсказал полковнику приезжий штабной адъютант, первым заметивший кавалькаду всадников с ехавшим впереди всех генералом.
Поборов дрожь, полковник молодцевато выхватил саблю и неожиданно гулко зарычал:
– Смир-р-рна!
Гусары замерли; казалось, даже их лошади перестали дышать.
Генерал, капризно качая головой в фетровой треуголке с плюмажем, подъехал к полку.
– На кра-а-а-ул! – заорал полковник, выкатив, словно от удушья, глаза, и полк четко выполнил команду, лязгнув саблями.
Генерал поздоровался, гусары, стараясь унять утреннюю дрожь, рявкнули здравицу. Полковник облегченно вытер разом, несмотря на прохладную погоду, вспотевший лоб и довольно улыбнулся. Генерал с напускным миролюбием на лице поехал вдоль фронта. Настроение у него было неважное, и он выискивал к чему бы придраться. Но мундиры были чисты, пуговицы сияли, ряды стояли ровно, кони сыты и ухожены. Рядовые и офицеры «ели» глазами начальство… «Положительно не к чему прицепиться!» – раздраженно думал он, зорко осматривая ровную линию замерших эскадронов в красочно-пестрой форме, и на минуту даже залюбовался ладными молодцами.
Генерал, скосив глаза, осмотрел свой, сидевший на нем как влитой темно-зеленый мундир и белые лосиные панталоны и остался доволен… И тут глаза его встретились с наглым взглядом ротмистра.
Генерал нахмурился. Ему нравился тип людей, подобных полковнику, которые тряслись в его присутствии, а этот – мало глядит вызывающе, но еще и ухмыляется…
– Фамилия? – наливаясь кровью и тяжело уставясь на офицера, с угрозой спросил генерал.
– Ротмистр Рубанов, ваше превосходительство, – как показалось командиру бригады, нахальным голосом ответил эскадронный.
Генерал медленно окинул его с ног до головы холодным, значительным взглядом.
«Элегантен, конечно, но всего лишь ротмистр! – с удовольствием отметил про себя. – Только вот лицо его мне очень знакомо… На балу, видно, встречались».
– Как в строю стоишь? – неожиданно заорал генерал. –
