бастард», а если вы спросите о ней на канадском побережье…
– Через две недели, дружище, вы отправитесь в Болгарию, – перебил его Красин, – там Валлах снаряжает судно с оружием для перегона на Кавказское побережье.
– Что за судно? Водоизмещение? – деловито спросил Виктор.
– Паровая яхта «Зора», около пятисот тонн.
– В декабре на Черном море сильные штормы, Леонид Борисович.
– Зато у вас компания неплохая – Валлах, Камо, кое-кто из потемкинцев. Я вам завидую.
– Я сам себе завидую! – неожиданно вскричал Горизонтов, вскакивая.
– Вот дитя человеческое, – пробормотал Красин, любуясь огромным парнем, и строго постучал по столу. – Только смотрите, «Англичанин», никаких штук!
Под дико несущимися тучами и холодной луной, среди сосен едва угадывались фигуры женщины и мужчины. Они говорили шепотом.
– Отпусти меня, умоляю. Я хочу что-то сделать!
– Ты делаешь очень многое! Ты распространяешь «Казарму», «Пролетария»…
– Этого мало, мне… неужели не понимаешь?
– Неужели ты хочешь отомстить тому жалкому жандарму?
– Да! Я хочу убить…
– Ты опоздала. Он убит еще в мае анархистами. Мы наводили справки. Ну, успокойся, милая, не дрожи… Ну вот… Так тебе лучше? Плачешь?
– Да…
Таня внимательно разглядывала себя в зеркало.
«Это невероятно! Я сама еще маленькая, а у меня уже будет ребенок…»
Вдруг до слуха ее долетел далекий стук дверей. Она подпрыгнула.
– Витька вернулся из Финляндии! – побежала вниз.
В гостиной под люстрой стояли четверо мужчин: один в черном пальтеце, второй в студенческой шинели, третий в тулупе, четвертый в меховой дохе.
– Прежде всего не бойтесь, – сказала доха. – Мы из комитета революционной группы «Черный костер», социалисты-анархисты. Мы свято чтим память вашего брата-героя. Теперь о деле: вчера комитет принял решение выдать вас, Татьяну Берг, замуж за одного из наших людей и завладеть таким образом вашим состоянием. Надеюсь, согласны? Да это и неважно. Главное – решение принято. Собирайтесь – вот ваш жених! – он подтолкнул вперед черное пальто.
– А я вас уже где-то видела, жених! – рассмеялась Таня, глядя на худое лицо с кошачьими усиками и дальними огоньками безумства в запавших глазах.
– Татьяна Ивановна! – воскликнул «Огурчик». – Только святое дело революции подвигнуло меня на этот шаг! Священной для меня памятью Виктора Николаевича Горизонтова клянусь…
– Как памятью? Что вы говорите? – Таня схватилась за перила.
– Виктор Николаевич погиб на моих глазах в бою за дело народное…
Таня беззвучно упала на спину.
– Влей-ка ей рому, «Огурчик», – распорядилась доха. – А лучше свяжите ее, ребята. Извиняться будем потом.
Таня очнулась,
