Наде.
– Мадемуазель, умоляю вас – уходите!
– Вы просто не знаете, кто я, – засмеялась Надя. – Я Надежда, Надежда На Успех.
Глаза кассира расширились, рука его легла на кнопку звонка.
– Теперь догадываетесь? – возвысила Надя голос и извлекла из муфты револьвер. – Я Надежда…
Две тяжелые туши повисли сзади и сломали ее гордую спину.
– Никогда! Никогда! – закричала Надя, в пальцах ее появилась маленькая ампула. – Никогда! – Она раскусила ампулу.
Голубое итальянское небо за частоколом перевернутых пиками вверх сосулек…
ВЕСНА 08
– Вот письмо из Большевистского центра. Все товарищи, а особенно Ильич, очень тяжело переживают арест «Никитича». Ленин настаивает, чтобы были приняты все меры к его освобождению, – тихо говорил Игнатьев.
В комнате с окнами на Выборгский замок собрались остатки полуразгромленной красинской гвардии: Семен, Охтенский, Болквадзе, «Кандид», «Англичанин», «Канонир»…
Встал Горизонтов:
– Предлагаю, не мудрствуя лукаво, атаковать замок и освободить «Никитича». Есть здесь у нас человек сорок? Этого вполне достаточно.
– Это, я полагаю, самый крайний вариант, – сказал Игнатьев. – Для начала надо передать «Никитичу» инструменты для распилки решетки и подготовить все к взрыву стены. Кроме того, товарищи, нам могут помочь финские законы, по которым, если заключенному не предъявлено обвинение в течение месяца, сенат автоматически освобождает его. Из Петербурга выехал для предварительного допроса полковник, назначенный на место убитого Ехно-Егерна. Надо бы нам познакомиться с ним…
В отдельном купе среди бархата и бронзы стоя спал полковник Уев Дормидон Ферапонтыч с сиамским колдуном на плече.
Бесшумно открылась дверь, и в купе деликатно, без грубых шуток, хохота, отрыжки, воопче безо всякого свинства проникли трое: голубоглазый вьюнош-богатырь, обаятельный господин-учитель и рыжеус-железноглаз карательного вида.
– Хочешь, Ферапонтыч, убьем? – ласково спросил богатырь.
– Нет, – чистосердечно ответил полковник.
– Тогда придется тебе забыть о деле инженера Красина месяца на полтора.
– Забыл, уже усе забыл, господа пролетарские скубенты.
– Адью, Ферапонтыч!
Трое исчезли.
– Спи, Уев, спи, быть тебе генералом, – нашептывал попугай.
– Господин капитан, арестованный Красин по ночам пилит решетку. Он уже может вылезти на тюремный двор по первому сигналу. Сигнал, я полагаю, скоро дадут с горы.
– А стены, Форк?
– Совсем нетрудно, господин капитан, заложить под наши стены фугас.
– Вы догадливы, Форк. Будете отмечены.
– Рад стараться.
– Рисковать нельзя и уповать только на финляндский сенат опасно. «Никитич» должен быть на свободе, и поэтому нам нужно попробовать вариант
