Каково?
– Я ничего не понимаю, простите, – прошептала Таня.
– Да-да, в другой раз, конечно, – поклонился Пищиков. – Несите, Виктор, свою супругу, куда надо.
Виктор унес Таню наверх, а Пищиков стал прогуливаться по обширной берговской гостиной, со знанием дела рассматривая ценные породы дерева, картины, ковры. Потом он заметил в углу что-то, что заставило его остановиться и наблюдать это «что-то» с большим вниманием. Глаза его в какой-то момент расширились от ужаса, потом он надел шляпу и быстро покинул дом.
Прошло еще какое-то время, отмеренное четким ходом стенных часов. На лестнице с веселым смехом появились Таня и Горизонтов.
– Через час я уезжаю в Болгарию, – сказал Виктор. – Спокойно! Я скоро вернусь, но уже не из Болгарии, а с Кавказа. Понимаешь? Молодец!
Таня вдруг испустила страшный пронизывающий крик. В углу гостиной под рукой огромной мраморной статуи на брючном ремне висело тело «Огурчика». Виктор бросился было к нему, но его остановил Танин крик. Он дико глянул – девушка каталась по полу.
– Витя! Витя! Помоги же! У меня все разрывается внутри!
ВЕСНА 07
смертная казнь убийцы главного военного прокурора Павлова совершена на рассвете в лесу возле Лисьего Носа. Съезд Объединенного русского народа потребовал немедленного роспуска II Государственной Думы и установления диктатуры. Умудренный опытом садовник-пчеловод ищет место… Полиция уверяет, что во время облавы в Москве на квартире помощника присяжного поверенного Андриканиса ей удалось захватить почти весь комитет с.-д.
Конвоиры ввели Красина в кабинет, где навстречу ему предупредительно поднялся сухопарый жандармский полковник.
– Здравствуйте, дорогой Леонид Борисович! Видите, приехал из столицы только лишь для того, чтобы продолжить наш разговор, столь нелепо прерванный год назад. Поверьте, проблемы экономического развития России не чужды и нам…
– Перестаньте запудривать мне мозги! – сердито прервал его Красин. – Меня держат здесь уже 17 дней и предъявляют нелепейшие обвинения!
– Ах, Леонид Борисович, – Ехно-Егерн усадил его в кресло, – меня влечет к вашей персоне отнюдь не следственный, а психологический интерес. Следствию давно уже все известно.
– Известно, что я давал из личных средств на нужды левых партий? Другого криминала я за собой не знаю.
– Да-да, – покивал полковник, – но предположим на минутку, что вы не только инженер Красин, но также и главарь боевой организации эсдеков, знаменитый – ох, печально знаменитый – «Никитич».
– Какой «Никитич»? Я решительно протестую, господин полковник. Я буду жаловаться!
– Жаль, что вы не «Никитич», – вздохнул полковник. – Личность такого рода поразила бы любое воображение. Как можно сочетать успешную созидательную работу с работой ужасающей, разрушительной? Я много думал об этом, и мне кажется, что этот человек – созидатель до такой высокой степени, что тяга к созиданию приобретает у него уже
