них быть богом нечисти, а кому духом нечистым. И если двое не могли уладить дело миром, от одного из них оставалась только горстка пепла. Именно в этот момент Дух Зла показывал через первого второму язык, корчил рожи, открываясь ни как друг, ни как Бог, а как настоящий враг, поставивший над ним злодея. И очень скоро Манька поняла, что, даже имея крышей Дьявола, обычному человеку он не помощник. Он обнаруживал редкостное непостоянство, с каждым разом приводя соперника сильнее. Ему ничего не стоило угробить человека сразу, но он не искал ему смерти, а как хороший тренер вынуждал накачивать мышцу. И полчища осатаневших бойцов рыскали в поисках жертвы, удерживаемые лишь видимостью закона, который нечисть сама же и придумывала, чтобы хоть как-то обезопасить свое бытие. Лишившись корней, все дерево гибнет. Даже самые осатаневшие бойцы понимали: корни их где-то там, в народе, в конце пищевой цепочки…
И снова тупик: мало уметь побить всех.
Выводы глубокого исследования заключались в том, что не всем Помазанникам позволялось думать, будто они могут обойти любую особь рода человеческого. Неравные были условия для одного и для другого – каждый мог иметь крышу лишь на определенном этаже. И как только человек поднимался до дозволенного уровня, если не хотел остановиться и уразуметь, что дальше не имеет поддержки от Бога Нечисти, он тут же становился объектом выдавливания в нижние слои. И общество, и враги, и друзья не упускали случая обнаружить в нем грех, напомнить, что выше пупа не прыгнуть.
Удивительно, но точно такой же грех или амбиции в ком-то еще, не достигшем отмеренного уровня, ни в ком не вызывали раздражения. Его, можно сказать, на его уровень несли на руках, и чаще мешок картошки обходился грешнику дороже, чем какому-то Благодетелю миллион обездоленных на все имущество. И опять же, не каждым мешком картошки можно было растрогать государство. Например, даже зная вора по имени, отчеству и в лицо, ее украденную оргтехнику так и не нашли. Вор, который даже не думал скрываться, потом долго сожалел, что поначалу испугался и добровольно вернул часть украденного.
Бойни и мясорубки приходили и уходили, миллиарды разворовывались и возвращались, тучные страны худели, другие обрастали жиром, маленький гад становился большим гадом, пущий гад укладывал его на лопатки, истинные святители обращали народ то в одну идеологию, то в другую, больные становились здоровыми, здоровые больными…
Одно оставалась неизменно: Таинственная Непреодолимая Сила.
Изучив историю, Манька открыла для себя простую истину: Таинственная Непреодолимая Сила не имела жалости: миллионы обездоленных людей «ногами вперед» не умеряли ее аппетит; не имела веру в идеал – ей подходила любая идеология, умеющая организовать и сдержать беснующиеся толпы или заставить толпу воевать с ее врагом. Молилась только на себя, не жаловалась, не стращала собой, не пыталась подлизываться к народу – она хладнокровно руководила процессом, бросая в топку всех, кто был ей неугоден.
Таинственная Непреодолимая
