суть конечные и случайные их, атрибутов, состояния, положения дел: отдельные идеи как модусы атрибута мышления, отдельные тела как модусы атрибута протяженности. На этом уровне мы, как видно, делаем шаг от абстракций к конкретике и приступаем к описанию мира таким, каким он открыт нам в телах и в идеях.
Дальше по этой дороге нам следовать не обязательно. Главное – помнить, что сам этот шаг, как и понятие модуса, как и понятие атрибута, в пределе зависит от главного, исходного и вместе с тем конечного концепта Спинозы: Deus sive natura sive substantia, то есть Бог, он же природа, он же субстанция, который и составляет всеединую полноту всех вещей, как познаваемых нами, так и совсем для нас недоступных.
Нам осталось в контексте этого вступительного слова рассмотреть лишь один вопрос, зато какой: а при чем здесь, собственно, этика?.. Казалось бы, непростые онтологические и эпистемологические ходы, которые мы вкратце обозначили выше, имеют не самое очевидное отношение к проблематике правильного, благого поведения. А между тем именно этический (или, как еще говорят, практический) план системы Спинозы возымел нешуточную популярность среди ведущих мыслителей XX века, среди которых Лакан, из семинара которого мы взяли красноречивый эпиграф, или Делёз, к которому мы обратились в самом начале нашего повествования… В чем же дело?
В одной из ранних своих работ – «Трактате об усовершенствовании ума» – Спиноза, во многом копируя картезианский стиль повествования, пошагово излагает мотивы, которые могут направить его – предполагается, что и нас вместе с ним, – на познание мира. Мотивы эти просты и обыденны: поиск блаженства. В самом деле, что может быть проще, а вместе с тем очевиднее? Познание познанием, но благой жизни по-своему ищет каждый. Вопрос только в том, как он ее ищет, к чему в этом поиске обращается и к чему в конечном итоге приходит.
Ясно, что в человеческой жизни всякое благо как правило оборачивается злом и страданием. Вкусно поесть – это благо, однако оно очень скоро сменяется голодом, то есть страданием. Благо – поспать, но страдание – сонливая усталость. И так далее, от сексуальности до карьерных амбиций. Что же выходит, истинного – устойчивого, постоянного, верного и стабильного – блага не существует? Или мы просто не там ищем? Всякое благо, сменяющееся страданием, вызвано нашей любовью, однако любовью именно к преходящим вещам. А значит, логично предположить, что истинным благом окажется другая любовь – любовь к вещам неизменным и вечным. И более того, не к вещам, а к самому совершенному существу, то есть к Богу. Но чтобы любить Бога, а не бренные вещи, нужно его от этих вещей отличать. Раз так, нужно познать, что есть Бог. Итак, от поиска истинного блага мы добрались до необходимости божественного познания, которое, как мы уже знаем, означает для Спинозы познание порядка природы как такового.
Из этого маленького рассуждения роль этики в системе Спинозы теперь проясняется: эта роль первостепенна, потому что именно от этики – поиска блага как самого первого и основного
