скорую руку.
– Я третий день не моюсь, чтобы пахнуть как самка во время течки.
Атмосфера в команде установилась спокойная, даже не ожидал. Стоит наметиться какому-нибудь разногласию, и мы все просто пережидаем, пока свежий ветерок не развеет грозовые тучи. Либо всем нам слишком нужны деньги, либо мы научились оставлять свое «я» за дверью.
– Станик звонил, хочет, чтобы ты пришел в контору к четырем утра.
– А раньше не могла сказать?
Шарлотта кого хочешь разыграть может, причем с редкой убедительностью, настоящая комедиантка. И ведь знает, как я это ненавижу.
– А ты и поверил! Самое смешное, что я не могу поделиться даже с лучшей подругой, не представляю, как можно ей рассказать, что мой парень изменяет мне с какой-то Сагой, во сне эту Сагу видит, меня Сагой зовет, когда мы занимаемся любовью.
– Не заливай, я никогда этого не делал…
– Ну да, поскольку любовью мы уже не занимаемся.
– Да хоть сейчас, если хочешь…
– Давай.
Вот сучка! Так и знал, что она это скажет.
– Заметь, нас ведь никто и не принуждает.
– Марко…
Мне бы очень хотелось избежать подобных разговоров в ресторане. Паскудство, стоило выбраться куда-то вместе.
– Как ты насчет того, чтобы заглянуть к нам в контору, любимая? Я заодно перечитаю один кусочек, который меня беспокоит.
– Это что, шутка?..
– Нам поставили огромный телевизор со всеми кабельными каналами.
– Только не говори, что там еще диван и кофеварка найдутся.
– Конечно.
– Тогда у тебя есть все, чтобы приятно провести ночь.
Она резко встает и уходит из ресторана, даже не поглядев на меня. Ревность ей так к лицу, что мне целую секунду хотелось броситься за ней вдогонку.
Не люблю ссориться с Шарлоттой, но, увы, только в эти моменты до меня доходит, насколько я от нее без ума. У нее тот тип красоты, который оставляет равнодушными девяносто восемь мужчин из ста, но завораживает двоих оставшихся. Я один из этих двоих, а второй, по счастью, так и не объявился. Впрочем, не понимаю, как ее могли оставлять в покое до нашего знакомства.
Эта стерва, должно быть, уже за угол свернула.
Помню даже, что испытал странное беспокойство, посмотрев на нее в первый раз. Я тогда сказал себе, что, если она, к несчастью, не свободна, я всю оставшуюся жизнь посвящу разврату, так и не связав себя ни с кем.
Теперь в метро спускается, на станцию «Сен-Себастьян».
Ручонки худенькие, вся в веснушках. Красит волосы хной и одевается только в темное, отчего еще больше похожа на опавший листок. Ноги великолепные. Ноги – это лучшее, что у нее есть. Когда она мне предложила жить под одной крышей, я ответил «да», при условии, что она откажется от мини-юбок. Она меня как только не обзывала, но я своего добился.
Должно
