style="font-size:15px;"> – Тристан.
– Вы моложе Жерома.
– На три года.
– Ну а я – Марко. Кофе хотите?
Его грустные глаза, безнадежно прикованные к экрану, говорят «нет». Единственное, чего он хочет, – это спокойно лежать перед своим телевизором с пультом в руке. Не изобретено ничего лучшего, чем это маленькое окошко в мир, чтобы хотя бы на несколько часов об этом самом мире забыть. Я знаком показываю Тристану, что не собираюсь ему мешать. После чего включаю свой компьютер.
Мне вспомнилась реакция Сегюре, когда Жером попросил аванс на лекарства для брата. «Вы не находите, что малость перегнули палку?» Я тоже тогда подумал, что на такую слезливую выдумку и Диккенс бы не осмелился. Так-то вот. Когда сценарист говорит правду, ему никто не верит.
Перечитываю сцену с вундеркиндом Милдред и оболтусом Брюно. Что-то между этими двумя не стыкуется с самого начала, а что – не могу понять. Пускай Милдред остается извращенкой, но я бы предпочел добавить ей привлекательности. Пусть она будет не просто этакой Савонаролой из дешевой многоэтажки. Должно чувствоваться, что парня к ней влечет физически. Может, сумею накропать что-нибудь другое.
Сцена 12
Комната Милдред. Павильон. День.
Милдред лежит на кровати под большой афишей «Призрака Оперы». Брюно с сигаретой в руке забавляется, глядя через отверстие в стене на свою собственную комнату.
Брюно. А ты тут не скучаешь, мое лежбище как на ладони!
Милдред. Не беспокойся, я знаю, что подросткам уединение нужнее, чем другим. Я ведь тоже была в твоем возрасте.
Брюно. Мы с тобой все равно погодки, будь ты хоть в тыщу раз умней.
Он подходит к Милдред, садится на край кровати и медленно кладет руку на ее икру. Она решительно его отталкивает. Он пожимает плечами.
Брюно. А ну как я тебя вчера голой видел? Вечером, когда ты из душа выходила.
Милдред, выпрямившись, серьезно глядит на него.
Милдред. Неправда! Иначе бы ты и о шрамах сказал!
Брюно. Чего?
Милдред. Знаешь легенду о Медузе? Она превращала в камень тех, кто на нее смотрел. То же самое случается и со всеми, кто видит меня голой.
Брюно. Что еще за бред?
Милдред. Это у меня после пожара в «Бель Эйр». Я спала себе спокойно в такой, знаешь, кровати с балдахином…
Брюно. Чего?
Милдред. Заметь, я ничего не почувствовала. Из-за ядовитых испарений была почти в коме, очнулась только через несколько дней. Видимо, меня накрыло расплавившейся противомоскитной сеткой. Ожоги четвертой степени. Я уйму времени на операционном столе пролежала, пока с меня все это соскабливали. (Она кладет руки на те части тела, о которых говорит.) Кожа на ногах – словно сыр в пицце, на правом бедре клеймо, как у техасской коровы, это от раскаленной матрасной пружины, а еще тут, на груди такое… даже не знаю, как описать… Бугры и какие-то странные впадины. Вроде бы мне еще пять-шесть
