пустота – небо.
Что ж, насчет коромысла – это было просто. Поднебесная империя собирает налоги, среди прочего, шелком – простым крестьянским шелком, и не очень простым. Ей не нужен весь этот шелк. Но ей очень нужны лошади для армии и всего прочего и другие товары.
Шелк – второе золото и серебро нашего мира. Боевой конь, железо для меча, раб или рабыня – их цену легко пересчитать в штуки шелка, который с радостью берут везде: у кагана Великой степи, в Бухаре и Самарканде, Балхе, в долине Ганга. И берут здесь, в стране, до сих пор называемой именем города, которого все равно что нет, там только козы пасутся среди упавших колонн.
Мне недолго пришлось развеивать иллюзии, что их империя теперь уже сама производит свой шелк. Я напомнил им насчет сказочно богатых покупателей и перепродавцов метаксы – шелковой пряжи, и о том, откуда она берется. Так же как и откуда берется шелк, приходящий, как им казалось, из Дамаска. Три четверти продаваемого шелка приходят сюда из Поднебесной империи, которую они считают сказкой, притом что в самой империи так же относятся к ним самим. Три четверти. Эта цифра заставила их задуматься. Итак, две империи не желают знать друг о друге, но друг без друга существовать не смогли бы.
– Я не понимаю, – неприятным голосом сказал Никетас. – Этого не может быть. Сколько стоит шелк в Поднебесной империи?
Что ж, это было просто. Одна штука шелка – четыре дирхема, или четыре серебряных милисиария этой империи, что было абсолютно одно и то же. В Самарканде та же штука шелка стоит двадцать восемь дирхемов, или две маленькие золотые монеты – назовите ее как хотите, номисма, динар и так далее. А здесь, на противоположном конце мира, то, что было надето в момент нашего разговора на Зои (не придворный скарамангион, а простой шелк для прогулки где-нибудь по мраморным плитам Аугустейона у колоннады сената), стоило фунт золота, то есть…
– То есть… если одна военная кампания обходится по весу в тысячу сто фунтов золота… – проговорил Никетас и задумался.
На лицах вокруг появилось смущение – здесь мало кто воспринимал военные кампании в фунтах золота. Это лишало войну героизма.
– Но я так и не понимаю. А что это вы там говорили про человека, на чьих плечах лежит коромысло?
– Это мы, – сказал я. – Согд. Самарканд, Бухара, Фархана и так далее. Согд, середина мира. Мы поставляем в Поднебесную империю лошадей в обмен на шелк. Который везем сюда. Получаем золото. Все просто. Или было бы просто, если бы путь не занимал бы полгода и не проходил через… Сами знаете.
– Но даже и так вы очень богатый человек, господин наставник Маниах, – сказал неожиданно Никетас. – А что в таком случае вы делаете здесь, в этом Кукузе на краю империи?
Что ж, кто-то из них рано или поздно задал бы мне этот вопрос. На который у меня было готово множество ответов.
– А что мне делать со своим богатством? – дернул я левым плечом. – Лежать на ковре и пить вино? Это удовольствие можно получить и здесь. Даже интереснее.
Помог
