подобное. То есть, прежде чем жениться на Даше, ему везло именно на таких стервозных и гнилых особ. И Андрей знал, учитывая к тому же характер своего сына, что, начни он действовать теперь вопреки – и Алексей только взбунтуется и возгорится Полиной ещё сильнее. Надо, чтобы она – Полина – поверила, что он уже весь в её власти, ибо только тогда она проявит себя и Алексей сможет понять всю её природную сущность и только тогда к нему вернётся разум. Поэтому Андрей за ситуацией сына следил, но ничего как будто не предпринимал.
Обернулась же вся эта ситуация отнюдь не радужным образом:
Однажды, когда отец, по словам самого Алексея, вконец задолбал его (хотя Андрей ему только один вопрос задал, да и то не про Полину), Алексей накричал на отца и даже замахнулся, хотя и одумался вовремя. Но свидетелем тому был Степан, который за отца вступился. Привело к тому, что по лицу получил не отец, а брат. И в течение следующих пяти минут братья уже катались по двору, колотя друг друга и по лицу, и по телу. Остановил эту междоусобицу отец, выплеснув на них ведро ледяной воды. Степан как будто успокоился. Но Алексей только ещё более взбеленился и стал сыпать ругательствами в адрес родных. Андрей не выдержал и прогнал младшего сына из дома.
Клонился к вечеру очередной день осени. Подсолнухи вокруг увядали и теперь уже не были похожи на те знаменитые подсолнухи, которые яркими красками запечатлел когда-то Винсент Ван Гог. Да и, помимо тоски, которую нагоняла окружающая атмосфера уже вступавшей в свои законные права осени, лежать на этом родительском матрасе, пусть даже и под двумя пледами, было уже холодно как ночью, так и в обеденное время.
И поэтому надо было уже уходить. Идти к Полине, в бар или куда бы то ни было ещё. Но только не домой. Полина лежала рядом.
Он весь день сегодня вспоминал мать. Один самый яркий день из своего детства.
Подсолнухи Ван Гога он с того дня и запомнил. И, пожалуй, это была единственная картина, которая ему нравилась. Потому что других картин Алексей не помнил или не знал.
Отец повёз их тогда в Москву, в выставочный музей. Уже после музея отец повёл его братьев в парк, на карусели, а он идти в парк не хотел, и тогда мама повела его в кафе. Братья тогда ещё над ним смеялись, обзывая трусом, что он, якобы, боится крутых каруселей.
Мама купила ему и себе мороженое. И они сидели в кафе, друг против друга, молчали и ели мороженое. Он, кстати, ел тогда мороженое первый раз в жизни, и оно ему очень понравилось. Хотя вообще город его не очень-то впечатлил. Мама спрашивала его, нравится ли ему в Москве, и он отвечал, что нравится. Но это только чтобы не расстраивать мать, потому что она тогда была очень красивой и жизнерадостной, и ему не хотелось, чтобы она лишний раз беспокоилась.
Это был лучший его день, проведённый с матерью; да и, пожалуй, вообще лучший день в его жизни. Только тогда он помнил мать молодой. То был его день, его и его мамы. В город поехали в честь его дня рождения, – Алексею
