поля. И этот скупердяй был ниже своей супруги головы на три, потому как та особа, жена его, имела глупую привычку носить каблуки. В деревне – и каблуки. Она всегда сопровождала своего маленького и толстого лысенького скупердяя, сидя в его внедорожнике всегда рядом с ним на пассажирском. Ещё у неё была силиконовая грудь… но – это уже та подноготная, которую открывать в этой семье без надобности.
Итак, были у прежней главы развалившегося колхоза два горячо любимых племянника – оба тупые и внешне очень напоминающие своего дядю, только здоровее его раза в два. Они любили разжигать конфликты на пустом месте, потому как пользовались этакой неприкосновенностью, были единственными городскими парнями, которых деревенские парни не трогали.
И вот теперь оба этих урода были тут. Алексей их давно уже не видел, и в деревне думали, что на это лето они не приедут, но братья зачем-то приехали осенью и теперь сидели за дальним столиком в компании одного чеченца и двух русских. Они сразу обратили внимание на Полину и, усмехаясь чему-то, стали о чём-то друг с другом шептаться, очевидно, про неё. Алексей только окинул их столик презрительным взглядом и на всякий случай проверил, в кармане ли у него отцовский кастет.
Они заняли столик в противоположном углу, там сидели их общие знакомые, преимущественно же из Полининой компании.
– Ну что, чемпион, как сам? – ударил его по плечу Керим – паренёк одних лет с Алексеем. Его отец был дагестанец, а мама русская, поэтому прозвище у него было производным от фамилии – Керимов.
– Лучше всех, – ответил Алексей, чтобы отделаться от собеседника, поскольку не имел желания говорить. Погано он теперь себя чувствовал – и обида на отца не давала о себе забыть.
Через некоторое время Пошла в туалет. И Алексей, вновь погрузившись в мысли о семье, теперь, в частности, о брате, которого он ударил, – не заметил, как один из племянников отправился вслед за Полиной.
Когда он снова посмотрел на столик в противоположном углу, там уже никого не было. И Полины до сих пор не было, хотя прошло уже минут восемь, как она ушла.
Сам ещё вполне не осознавая своего предчувствия и никому ничего не говоря, он встал и пошёл в туалет. Туалет был общий.
Оба племянника были там, и Полина там была. И оба они – насиловали её. Чеченец стоял у входа. Двоих русских уже не было. И кастета в кармане не было. Ни кастета, ни отцовского ножа. Но зато была почти допитая бутылка пива. А рядом раковина.
Недолго думая, он разбил бутылку о раковину. Осколок угодил ему в левую руку, но сейчас Алексей этого совсем не заметил.
Чеченцу он рассёк лицо. Одного брата пырнул в живот. А другому, самому ненавистному, изрезал лицо в клочья.
Пока он резал, Полины рядом уже не было. Вопя, девушка выбежала вон. А он, нанося удары один за другим, почему-то думал о маме, и это было – по меньшей мере, странно.
По свидетельству очевидцев, когда Алексея оттаскивали от жертвы, стекло уже врезалось
