воду из живой в мертвую превратить, ненависть сильная нужна. Враг должен быть твой, самый что ни на есть смертельный. Такой, которого мечом не достать. А он народу угроза, детям твоим. Тогда поступишься совестью, скажешь, что все средства хороши. Но и тогда плохо тебе будет. Добром не кончится. Сам не читал, и тебе не скажу. И просить буду Светозарного, чтоб не пришлось. Недаром этот разговор, у тебя, чадо, все не просто так…
Огорчительно, что он был рассержен, но всё ж показал мне в тот день, как вилами по воде пишут. Он дал мне палочку, похожую на вилку, у которой было три луча.
– Сие есть мир, – сказал он строго, – в котором три: Явь, Навь и Правь, вот я вырезал, и тебе отдаю… из дуба этот Триглав, а это священное дерево. Вот так нарисуешь, такая руна: это защита дома от напастей. А если вот этак, чадо, это от болезней, а когда уже болен человек, смотри, иначе…
На исходе дня я снова вскинула свой кувшинчик на спину, и пошла по соседям: добро делать, воду живую им творить…
А ещё били мы с Белогором баклуши. Мне он не доверял, конечно, топором работать. Но искали мы с ним деревья в цвету, и в снегу, и во льду, и в воде. Смотря, когда ребёнок родился; замечал волхв день и час рождения, и в ближнюю ночь срубал нужное дерево. Потом заготавливал чурбаки. Это была только часть работы.
Бил он баклуши в полнолуние, все разного размера, – на игрушки, на посохи, обереги, ручки для оружия, для ложек, для утвари лошадиной, для посуды. И всё приговаривал, и бормотал, и прыгал, бывало. И песни пел. Не расскажешь вот так-то, и не споёшь. Всё, что было приготовлено Белогором, отдавалось отцу ребенка. Всё, что потом делалось из этого дерева, было защитой как ребёнку, так потом уже и взрослому человеку…
Увы, в основном всё то, что я видела в своих сновидениях, осталось виденным, но не осмысленным, и не запомнилось мною. Быть может, я ещё сумею сотворить масло со зверобоем, но большая часть заговоров Белогора, суть его заклинаний, фаз и циклов, когда следует ритуалы проводить, – всё это осталось «за кадром» для меня. В той жизни, будучи ребёнком, я, верно, была «приметлива», но в эту жизнь старая учёба вся не вошла. Жаль!
Зато я неплохо помню заветы Белогора, касающиеся женщин, и их значения в мире. Их я попробую изложить. Не судите строго, не могу я помнить все, и приблизить к речи моего прошлого тоже затрудняюсь…
Белогор говорил, что у каждой женщины есть прямая дорога к Световиту, есть дар напрямую говорить с божеством, и возможность быть услышанной тоже есть. Нам даровано это право в силу природной слабости, взывающей к силе. И сила услышит, только бы женщина сама не закрыла дорогу. Способов, закрывающих дорогу, не счесть… Чаще всего, как объяснял мне Белогор, нарушается первое правило: нельзя идти на поводу у похотливости, выставляя напоказ своё тело. Если женщина делает это, то словно даёт «разрешение» на себя мужчине. Она становится предметом похотливых взглядов, несущих ей зло, и как следствие этого возникают болезни духовные, затем и телесные.
Множество женщин, утверждал мой кудесник, раскрывает обережный круг своей
