у меня была иная жизнь, у Саши она могла быть тоже. Эта, что теперь, она новая. Она другая.
Потому что со мной был не Саша. Это был другой мужчина. Он имел другие глаза и голос, иные повадки, он стал сильнее себя самого раза в два, и это после страшных травм, и он меня не любил. В конце концов, как ныне принято выражаться, он трахался иначе. Любил меня, простите, конечно же…
Только он не любил, он именно что трахал меня! Все, извините, не буду больше, хватит. Дважды два – четыре, и два плюс два тоже. Правда сама по себе не может быть неприличной, в конце концов, даже если грубо выражена. То, что он со мной сделал, красивей не назовешь, как ни старайся.
Я заперлась в своей комнате. Представить себе не могла, чтоб кто-то видел меня такой. С разбитыми губами и носом, с синяком на щеке. Тени под глазами, кожа желтая. Страшно болело и распухло плечо. Приходилось слышать, что человеческие укусы ядовиты. Теперь знаю не понаслышке.
Трое суток Варвара не могла занести ко мне еды, я не пускала ее. Свой санузел в детской, оборудованный заботливым свекром, спасал от иных потребностей. Странно, что они вообще были, я с трудом проглатывала глоток воды. Дверь я забаррикадировала тем, что нашла. Полка, столик, даже какие-то мягкие игрушки. Дверь меня пугала, я не хотела ее видеть.
Я то и дело вскакивала с постели, ходила от угла к углу, опасливо посматривая на дверь. Пыталась подпереть ее еще и своим телом, но надолго меня не хватало. Да и страшно было, что я близка к двери, по-честному.
Саша меня не спрашивал, по словам Варвары. Чем-то там загрузил его свекор на работе, возвращался поздно, даже поесть не просил.
Спать я тоже не могла. Свалилась только на исходе третьих суток, в недолгое забытье. Ничего хорошего мне это не принесло.
Снова сон, только не прошлое в нем, и не пугающая меня Мара, и даже не викинги.
Мне приснился Саша. Не нынешний, а тот, любимый и любящий.
Он был заточен, как и я, но не в комнате. Это было дерево, настоящее дерево, похожее на баобаб. Ствол разветвлён дихотомически72, и Саша заточён в правой ветви. Мне было видно лишь его лицо. Это была маска смерти, или посмертная маска, как хотите, но я узнала в этом трагическом лице черты своего любимого, а вот в нынешнем муже своем я не видела Сашу…
Я понимала во сне, что он жив, но едва дышит. В какое-то мгновение он открыл глаза. Словно дуновение ветерка в жаркую погоду. Глаза были синими-синими, как раньше. Он сказал мне:
– Выпусти меня, моя девочка. Ты можешь. Одна ты и можешь. Отпусти, пожалуйста. Выгони его. Не бойся, ты точно сможешь…
Я слышала свой крик во сне. Я услышала его и наяву. Пазл сложился, и дважды два стало четыре.
Теперь я знала, что со мной не Саша. Теперь я знала, что со мной другой, и взгляд его, конечно, был мне знаком. Это был Бьорн из моей прошлой жизни.
Пусть
Дихотоми́я (греч. διχοτομία: δῐχῆ, «надвое» + τομή, «деление») – раздвоенность, последовательное деление на две части, более связанные внутри, чем между собой.
