это я теперь точно знаю. На встрече зари вечерней, быстро переходящей в сумерки, и на углях горящих тлеют желтые цветы девясила, кружат голову. А полураздетый, с оголенным торсом старый жрец тянет клинок к небу, и бормочет:
– Сгинь усталость, сгинь болезнь!
Ниоткуда не пролезть…
Прыгает, вокруг себя крутится, и снова бормочет:
Быть тебе в другой стороне…
А в той стороне люди не живут,
В небе птицы певчие не поют,
Рыба в воде не плывет,
Пшеница на полях не растет…
А как закончит, надо быстро толочь корень девясила, нарубленный этим клинком, в ступке, до того самого времени, когда погаснет последний луч зари. Вот сколько успели в две руки, столько. До следующего месяца, до дня воина-движда…
И я толкла девясил, запоминала, как готовится масло со зверобоем, и от каких болезней хорош иван-чай с душицей. Смеясь, рассказывал дед по моей просьбе, как приворотное зелье из девясила готовить, обмолвился уж, что будет тогда возлюбленный любить тебя «в девять сил», до самой смерти не отвяжется. Надо кристально чистую воду, растворить в ней порошок из корня девясила, а потом еще настаивать на цветках того же девясила и розы…
– На что тебе, чадо, мала ты еще?!
– Ну? так вырасту. А мало ли кому понадобится, я же не одна на свете, дед. Вот Драгица моя, нянька, та, что некрасивая, ну ты видел. Ей, верно, очень надо. Она у нас в Коренице весь прошлый год сохла по парню-корабельщику, у которого нога сломанная. Не поверишь, дедушка, плакала и вся высыхала, костлявая стала, углы повсюду, и не обнимешь, – больно ударишься. А он возьми да вылечись, и в море опять. Даже прощаться не пришел. Ой, жалко Драгицу. Она было уж забыла любовь свою, плакать перестала, а мы по Арконе гуляли, и тут он на Храмовой улице… Вот тебе раз, на колу мочало, начинай сначала! По мне он и даром не нужен, корабельщик этот, а Драгица говорит, что ей без него не жить. Она деток хочет, дед. Говорит, годы подоспели, уж и стара стала, двадцать ей…
– Ну, хорошо, что о других думаешь. И вообще-то хорошо, а у княжны это свойство и вовсе бесценное. Только не тот это случай, девясилом одним не обойтись. Девясил хорош там, где чувство уже есть, а травка его разожжет. Нам тут любисток нужен, дщерь, надо, чтоб корабельщик этот её, Драгицу эту, по-другому увидел. Против воли его пойдем. Мда… За водой нам с тобой надо. Ладно уж, помогу я твоему горю…
Кристально чистая вода добывалась нелегко. Я уже упоминала, что Аркона водой небогата. Вокруг воды морской – до самого горизонта, куда глаз достает. А в городе её мало, в источнике из Храма в основном, что почитай по каплям течет. Да и не та она в городе, для питья сгодится, но не для Белогора и его волшбы.
Чтоб добыть кристально чистой воды, мы уходили далеко в леса, вниз, покидая свой высокий мыс. Искать не приходилось, ибо дед уже давно всё разведал, но зато сколько ходить! А воду надо было собрать из семи разных,
