говорить легче, чем выдумывать новую бесполезную ложь, – Как она вообще через Заборчик перебралась? Это же невозможно!
Родион вдруг осознал, что ни ему, ни Морозовой нет на самом деле никакого дела до англоязычной барменши из клуба, а ведь именно благодаря им она попала в руки Национального Контроля. Да, шпионка, да, чудовище из-за Заборчика, только и мечтающее уничтожить великую Державу…но всё же, женщина. Человек. И Бог знает, что они там с ней делают теперь…
– Пап, были очень разные люди. Очень, – с трудом вернувшись мыслями в настоящее – что угодно, лишь бы не лгать отцу, даже плохо соображающему! – Иногда из-за таких вот событий меняются судьбы, понимаешь?
Отец не понимал, потому и смотрел так отчужденно. Никто не торопил их, никто не стремился разлучить, а главное, сам папа больше не пытался идти против правил. Он молча, послушно смотрел на сына, и тот в некогда живых глазах видел теперь только тусклый огонек, изредка очень слабо вспыхивающий. Утухающий. Одно-единственное неповиновение – и за несколько дней они окончательно доломали его человечность, предоставив Родиону нанести завершающий штрих.
– Твоя помощь…больше не нужна, – мальчик убрал руку от стекла и снял очки, протирая стекла краем рубашки. Из-за этого отец выглядел, как размытое серое пятно на жёлтом фоне, но лгать такому пятну было легче, – Они всё сделали сами, пап.
– Что?
– Они поймали…того человека. Всё кончено. Его сейчас допрашивают. Он расскажет. Он…злится.
– Нет.
– Лучше, если ты расскажешь первый. Для тебя лучше.
– Нет.
– Всё уже кончено, пап. Прости.
Родион ожидал, что отец бросится на стекло, попробует перегрызть запястье в наручнике, вырваться отсюда, сделать хоть что-то, но он остался сидеть, и из окошка для звука доносилось только тихое:
– Нет. Нет, нет. Нет. Нет.
А потом он засмеялся, спокойно и почти беззвучно, прислонившись лбом к стеклу. Родион беспомощно наблюдал, как за его спиной появляются два других пятна, как оттаскивают от окна, и как отец, в отличие от прошлого раза, совершенно не сопротивляясь, позволяет себя увести. Лишь после этого мальчик решился снова надеть очки и взглянул на пустой стул за стеклом. Он всё сделал. Он солгал отцу. Теперь дело за ФГК, а они точно доведут дело до конца. Морозова доведет. За пять лет Родион сталкивался с разными людьми, ведущими дело его отца, но именно эта женщина казалась той, кто не отступится.
Папе больше нечего скрывать. Скоро Родион будет свободен, а тот человек…
Родион не ненавидел его, нет. В конце концов, когда-то их связывало большее, чем смутные воспоминания и годы, потраченные на поиски, но сейчас мальчик помнил слишком мало. Ни лица, ни имени, ни каких-то запоминающихся черт, только знание – человек не плохой, но он ушёл. Испугался. Сбежал десять лет назад. Всё это время отец мучился за двоих, а ведь срок могли бы разделить пополам! Нет, если и сидеть за решеткой, то вместе.
