везде. Ею был пропитан воздух и весь дом, а звуки тонули в ее черных, смоляных объятьях. Я сделал шаг из ванной, все еще крепко держась за ручку двери, как ребенок держится за мать в людном месте, боясь потеряться. Затем сделал еще один шаг, затем еще два, и тьма стала рассеиваться. Она отступала, таяла. Тени разбегались как блохи по сторонам, звуки возвращались в этот реальный мир. Все вставало на свои места. Но стены. Я их совсем не узнавал. Они были не из дерева. Они были покрыты белой плиткой. Старой, больничной, с запахом смерти и отчаяния. Герметик между ними давно был изъеден временем и плесенью, некоторые фрагменты выпали и напоминали уродливую улыбку древнегреческих старцев-оракулов. Над головой висели странные длинные лампы, лениво дающие болезненно грязно желтый свет. Мухи со своими отожранными брюшками витали около них не торопясь, словно грифы, только что отведавшие мертвечины. Запах резко ударил меня в нос, заставив голову закружиться, а меня согнуться у ближайшей стены и схватится за голову. Затем меня вырвало на этот грязный кафель, который был теперь еще и на полу. Меня шатало, но даже несмотря на это, я старался не касаться стен, измазанных чьими-то страданиями, разбитыми сердцами и еще бог знает чем.
Я был явно не у себя дома, а в какой-то старой больнице. Нужно было срочно найти выход и бежать как можно дальше. Тьма не отступала дальше. Она просто затаилась в углах, хищно впившись в меня своими глазами, обнажив кривые кровожадные клыки. Обернувшись назад, я снискал нового спутника – истерику. Двери, за которой меня ждало мое убежище, просто не было. Я был один в бесконечно длинном, жутком коридоре. Я, ужас, смрад и тьма. Я рванул вперед, так быстро, как мог, стараясь не смотреть по сторонам, под ноги, да вообще почти с закрытыми глазами. Я не мог выносить вида этого места, его гробовой тишины. Я не слышал даже своих шагов и дыхания. Я бежал, и мои глаза время от времени цепляли разные образы: забытые и старые куклы, плюшевые медведи, объеденные временем, без глаз, до мурашек пробирающие, но немые и безучастные. Книги и старые листы валялись, распространяя эту мерзкую желтизну за пределы освещения. Тьма своими когтями то и дело разрывала очередной пучок нервов в моем мозгу, создавая все новых монстров и демонов, нетерпеливо ждавших меня в каждом углу, за каждым поворотом.
Я бежал все дальше и дальше и чувствовал, как силы в очередной раз предательски покидают меня, оставляя один на один со своей беспомощностью и обреченностью. Я не знал, что мне делать дальше, куда идти, кого позвать. И тут я увидел дверь. Простую незамысловатую дверь, открытую, к моему удивлению. Там был свет, чистые стены, и жужжание лампочки, старой тусклой лампочки. Это все, что мне нужно было в тот момент. Я рванул, не задумываясь туда в надежде, что эта комната станет моим новым пристанищем, моим маяком в этом безумном шторме страха и отчаяния.
Комната оказалась, довольно, тесноватой. На стенах были странные двери, небольшие, я бы даже сказал окошки. Их было немного, штук по шесть на каждой стене,
