году, пусть сердце твое будет так же чисто, а душа доброй, какими я нашел их сейчас. Прощай.
Он ласково кивнул мальчику, снял с плеч плащ, расстелил его на камне, уселся на него с посохом в руке и закинул за спину тяжелую сумку. Плащ тут же поднялся и завис перед изумленными глазами мальчика. Старик помахал на прощанье рукой, затем указал посохом на юг, и волшебный плащ быстро, как стрела, понес его к далекому дому. Мальчик наблюдал за этим, благоговейно сложив руки. Подобно взмахам орлиных крыльев, темное одеяние двигалось сквозь белые облака; маленький человек прекрасно сохранял равновесие, направляя полет посохом, который держал в левой руке, в то время как волшебное зеркало в правой сияло в лучах утреннего солнца, подобно диадеме из карбункулов на голове королевы змей. Наконец, последняя вспышка погасла, и мальчик снова остался один на своем скалистом сиденье, мечтательно глядя на золотую монету в своей руке. Очевидно, она много раз переходила из рук в руки, потому что требовался острый глаз, чтобы хорошенько рассмотреть изображенное на ней: с одной стороны лев Святого Марка простирал свои царственные лапы и, вскинув голову, охранял Венецию, Королеву моря, чьи ноги целует своими ласковыми волнами Адриатика, каждый год обручаясь с ней кольцом дожа. На другой стороне было отчеканено имя одного из правителей этой гордой республики. Оно было едва различимо; его давно затмила слава более поздних правителей.
Мальчик не понимал смысла изображения и надписи, но был уверен, что это очень ценный дар, несмотря на его жалкий вид, а потому бережно убрал монету в карман. Сегодня он обрадовался больше обычного, услышав звук вечернего колокола, произнес молитву с большим, чем прежде, пылом, и как на крыльях поспешил за своим стадом.
– Ты только взгляни, матушка, что я тебе принес! – радостно крикнул он в окно хижины, показывая подарок старика. – Не смейся, – горячо взмолился он, увидев улыбку матери, – это подарок доброго, могущественного человека. Положи его вместе со своими сбережениями и посмотрим, что из этого выйдет.
Когда он говорил это, глаза его так ярко светились радостью и доверием, что добрая матушка не могла позволить себе огорчать его своими сомнениями; она пообещала убрать золотую монету в ящик стола и с ласковой улыбкой пожелала сыну спокойной ночи.
Десять весен пролетели над горами и долинами Тироля, за это время многое изменилось. Молодые деревья выросли и покрылись листвой; дети стали взрослыми. Ганс пас уже не козье стадо, а стал сеннером, как называют в Тироле горных пастухов, и теперь все стада фермера были вверены его заботам на все время пребывания их на высокогорных пастбищах, куда он отгонял их ранней весной. Заходящее солнце освещало высокий ледник, его лучи струились на пастбище и золотым покрывалом накрывали сосны, под широкими ветвями которых стада располагались на ночь. Но Ганс не торопился ложиться; он стоял перед своей хижиной, в которую в первый раз вошел как сеннер, и осматривал доверенных ему животных.
Долины
