в какую-то «вымершую» часть леса, где ничего съедобного не росло. Да и добрая часть этих грибов являлась ядовитой, поэтому они её не трогали. И хотя девушка прежде упоминала, что хорошо разбирается в ягодах и грибах, несколько ядовитых она всё-таки пропустила. Если бы не её спутник, она бы вполне могла их по ошибке съесть. Ей даже стало немного обидно за то, что Сэнрик казался умнее неё. В первую их встречу она посчитала его глупым мальчишкой, ко всему прочему ещё и грубияном. Но теперь он открывался ей с новой стороны.
Во-первых, он начинал казаться не «мальчишкой», а достаточно взрослым юношей.
Во-вторых, он больше не выглядел глупым в её глазах. После того, как он запросто узнал в неприметных, с виду совершенно обычных, грибах рядовку белую, которая запросто могла бы спровоцировать не только расстройство желудка, но и серьёзное отравление.
И, в-третьих, в перерывах между их молчанием, когда Сэнрик начинал дружелюбную беседу, он мог запросто рассмешить Эмили, а эта черта в людях её всегда подкупала. Она была склонна к оптимистичному настроению, поэтому ей нравилось, когда кто-то заставлял её смеяться.
Однако ветра, почему-то, не хотели жалеть голодных и снова начинающих уставать путешественников. С каждым часом они становились всё холоднее, сильнее продувая одежду, злостно разбрасывая во все стороны волосы Эмили, словно пытаясь выгнать её и Сэнрика со своей территории. К ночи Сэнрик, заметив, что Эмили замерзает, снял с себя плащ, который до этого момента спускался по его спине и сверху закреплялся на шее, над воротом тёмной рубахи, замысловатой пуговицей и прикреплённой к ней плотными шерстяными нитками. Это всё, что он мог предложить Эмили.. Они не могли развести огонь, поскольку это было бесполезно в условиях такой погоды. И всё, что им оставалось делать, – согреваться их собственным теплом, которого определённо было недостаточно.
– Я т-так замёрз-зла, – под отблесками печальной луны произнесла Эмили, стискивая зубы и прилагая огромные усилия к тому, чтобы выговорить хоть слово. Её челюсть дрожала, и она не могла членораздельно и быстро говорить, то и дело, когда по телу пробегала новая дрожь, её зубы смыкались, едва не придавливая язык.
– Знаю, – хмуро ответил Сэнрик. Он тоже подрагивал от порывов ветра. Более того, он был без плаща, хотя вряд ли бы тот помог ему согреться.
Грому тоже приходилось нелегко. Он не боялся холода, но ветер был таким сильным, что не знающему как спастись от напасти коню приходилось периодически пригибать голову к передним ногам, словно тянув её к земле, его грива металась то в одну, то в другую сторону, ровно как и волосы Эмили, а сам он беспокойно тряс хвостом.. На своём веку он видал и ураганы, но самые зловещие из них были перенесены им в стойле, где приходилось опасаться только трещащих досок и крыши, которая вот-вот готова была обвалиться, либо оторваться и разлететься в разные стороны.
Впрочем, ураган в Бескрайнем лесу отличался от тех, что видели Гром, Эмили или Сэнрик вместе взятые. Трудно объяснить, но это
